— Хорошо.

— Нет, нет! — испугалась она. — Не надо!

— Хорошо.

Она выпрямилась и улыбнулась; глаза еще блестели от слез.

— То, что я сейчас сделаю, — торжественно произнесла она, — я сделаю по своей собственной воле. У меня есть сексуальные желания, и я открою их моему господину в надежде, что он смилостивится надо мной и удовлетворит их. Я надеюсь, что понравлюсь моему господину и он не отвергнет меня.

Блондинка легким движением сбросила алый лоскут, обвивавший бедра, согнула колени и воздела руки над головой, грациозно вывернув запястья.

— Подожди, — приказал я.

— Что, господин?

— Ты просила, чтобы я позволил тебе танцевать?

— Нет, господин.

— Можешь попросить, — разрешил я.

— Я молю господина, чтобы он позволил мне танцевать перед ним.

— Отлично, — сказал я. — Позволяю.

— Благодарю тебя, господин.

И она начала свой танец — танец девушки, изнывающей от желания. Движения ее становились все более страстными, все более откровенными; несколько раз мне даже пришлось отбросить ее от себя. Наконец она, тяжело дыша, легла у невольничьего колышка и протянула ко мне руку. Я подошел, взял ее за плечи и рывком поднял на ноги. Глаза ее были полны страха.

— Ну что ж, — сказал я, — для начала неплохо. А сейчас ты узнаешь, как нужно по-настоящему танцевать перед мужчиной.

— Господин… — проговорила девушка упавшим голосом.

— Стань в ту же позу, с какой ты начинала танец, — велел я.

Она немедленно исполнила мое требование. Я дернул кожаный ремень у ее горла.

— Помни о привязи! Это — символ твоего рабства. Ты должна использовать ее в танце. Можешь ненавидеть привязь, можешь любить, можешь бороться с ней, можешь ласкать ее. И необязательно все время танцевать на ногах.

Это можно делать и стоя на коленях, лежа на боку, на животе или на спине. Главное — ни на миг не забывай, что ты — рабыня.

— Ты приказываешь мне танцевать перед тобой?

— Да. Сейчас, рабыня, ты исполнишь для меня танец с привязью. И если он мне не понравится, ты будешь избита до полусмерти. А может, и до смерти.

— Да, господин, — пролепетала она, охваченная ужасом.

Я хлопнул в ладоши, и девушка начала танец.

Я знал, что ее никогда не учили танцу с привязью, одному из самых распространенных рабских танцев на Горе, но импровизировала она великолепно. Я склонен думать, что способность к чувственному танцу заложена в женщине на уровне инстинкта. Женщина генетически предрасположена вести себя как самка, желающая привлечь самца. В танце она имитирует страстные призывы и любовные движения. Рабыни обучаются танцам во много раз быстрей, чем всему остальному. Это можно сравнить с овладением речью. Естественный отбор требует, чтобы развитие речи шло опережающими темпами, поскольку это необходимо для выживания. Видимо, то же произошло и с эротическими танцами.

Я не сводил глаз с белокурой дикарки. Танцевала она превосходно.

Человек — существо биологическое. Культурные и моральные ценности не созданы природой, они выдуманы в незапамятные времена людьми невежественными, суеверными, неполноценными физически, а то и умственно. Многие воспринимают культуру и мораль как неотъемлемую часть мироздания. Между тем современная наука свидетельствует, что эти ценности безнадежно устарели. Давно пора понять, что мораль и культуру не получают в наследство в готовом виде, но создают и выбирают. Это не музейные ценности, а орудия, с помощью которых человек улучшает и украшает свою жизнь. Радоваться жизни естественно, а вовсе не постыдно.

— Наконец-то ты превращаешься в женщину, — сказал я.

Она опустилась на правое колено, вытянула левую ногу и принялась ласкать ее обеими руками. Я видел, как дрожат ее губы.

— Танцуй, рабыня! — велел я. — Не останавливайся!

— Да, господин.

Я с восхищением наблюдал за ней. Занятно, но эротические танцы существуют в самых суровых и консервативных цивилизациях. Женщины танцуют их во сне и порою даже наяву. Какое потрясение испытывает обнаженная девушка, когда, проходя мимо зеркала в своей спальне, случайно подмечает движения, которым ее никто никогда не учил! Неужели это я? Неужели я могу так? Наступает момент, когда она, уже по собственной воле, сбрасывает одежду, подходит к зеркалу и, еще не понимая, что с ней происходит, начинает танцевать. Движения ее становятся все откровенней и бесстыдней. Тысячи лет назад первобытные женщины так же танцевали перед мужчинами в пещерах, озаренных светом факелов. Это танец самки, танец рабыни. Тяжело дыша, она в изнеможении падает на ковер и, прижимаясь к нему всем телом, шепчет: «Я хочу Господина!»

Я встал, скрестив руки на груди.

Не прекращая танцевать, девчонка принялась лизать и целовать мое тело.

Я грубо схватил ее за плечи.

— Пожалуйста, не бей меня, господин! — взмолилась она. Я подволок ее к невольничьему колу и поставил на колени.

— Ты неплохо танцевала, рабыня.

— Благодарю тебя, господин!

— Кто ты? — спросил я.

— Рабыня.

— Рабыня и только рабыня?

Она смотрела на меня, трепеща от желания. Скрытая в ней рабыня наконец-то выбралась из темницы на солнечный свет.

— Да, господин, — ответила белокурая дикарка. — Я рабыня и только рабыня.

Она откинула голову, задыхаясь от счастья; затем нагнулась, обняла мои ноги и принялась покрывать их поцелуями — сперва колени, затем стопы. Я чувствовал ее горячие слезы и шелковистые волосы.

— Да, да, — шептала она. — Я рабыня, рабыня и только рабыня.

Я понял, что она никогда больше не вернется в свой каменный мешок.

Белокурая дикарка подняла голову. В глазах ее стояли слезы.

— Спасибо тебе, господин! — прошептала она.

Я ухватил ее за волосы и рывком поставил на ноги.

— Ты — моя рабыня. Ты — рабыня всех мужчин.

— Да, мой господин. Я свободна, — выдохнула белокурая дикарка. — Наконец-то свободна!

— Думай, что говоришь, рабыня!

— Да, господин. — Она испуганно умолкла, затем нерешительно посмотрела на меня: — Но я чувствую себя такой свободной!

— В каком-то смысле ты свободна, а в каком-то — нет. Ты свободна во всем, что касается сферы чувств. Ты наконец призналась самой себе в том, что ты — истинная рабыня; отсюда и ощущения счастья, легкости, свободы. Теперь ты в ладу с собой. Но не забывай, что ты рабыня и во всем зависишь от милости своих хозяев.