Вскоре Елизавета перестала участвовать в политике. Даже любимая Венгрия больше не волновала ее. Андраши подал в отставку в 1879 г. Она смирилась. Граф, неизменно готовый простить свою повелительницу, оправдывал ее равнодушие: «Таких как она в мире нет… Возможно, у нее есть причины не заниматься политикой». Мадьяры, продолжавшие любить Елизавету, жалели, что она пустилась в бегство по всей Европе. Теперь она даровала им лишь несколько неофициальных приездов. Виллы, которыми императрица увлекалась, будучи за границей, оставались пустовать сразу после постройки. Они заставили Елизавету забыть про Гёдёллё. В 1893 г. барон Нопча, смущенный просьбой походатайствовать перед императрицей за Венгрию, заметил: «Как вам известно… Ее Величество не вмешивается в политику; как же ей воздействовать на мужа, чтобы тот не сердился на венгров? В этом деле венгры могут рассчитывать только на себя».

В противовес легенде, когда Сиси потеряла интерес к Венгрии, Компромисс 1867 г. не оказался под угрозой. Будучи человеком слова, Франц Иосиф следил за его соблюдением, и венгры уважали его за это. Кроме того, во владениях Короны Святого Иштвана прочно установилась министерская стабильность. Император-король воздерживался от любых вмешательств во внутреннее управление, но зато отказался молча наблюдать, как его авторитет подрывали бы в совместных военных и дипломатических делах двойной монархии. Стремясь сохранить единство «императорской и королевской»[251]армии, он упорно сопротивлялся всем попыткам сделать немецкий единственным языком командного состава. Хотя в последние годы столетия либеральная партия, придерживавшаяся дуализма, сдавала позиции сторонникам независимости страны, Компромисс 1867 г. оставался, даже в отсутствие Елизаветы, основой австро-венгерских отношений вплоть до Первой мировой войны. Франца Иосифа к дуализму склонила жена, но в отношении его практического воплощения долг приказывал ему быть твердым. Все, что прописано в Компромиссе, но ничего за рамками Компромисса.

Когда в 1896 г. мадьяры отмечали юбилей захвата страны их предками, Сиси не стала прятаться. Она согласилась прервать отдых на Корфу, чтобы ассистировать на празднике Тысячелетия завоевания родины. Трижды Елизавета появилась на публике, но предоставила Францу Иосифу в одиночку председательствовать на бесконечных официальных приемах. Стройная фигура, облаченная в черное, покрытое морщинами лицо, спрятанное за веером — так выглядела Сиси, с 1889 г. носившая траур по сыну Рудольфу. Самоубийство эрцгерцога в Майерлинге в ночь с 29 на 30 января вместе с молодой любовницей Марией фон Вечерой потрясло до глубины души императора с императрицей и стало драмой для монархии.

Под влиянием матери Рудольф, либерал по характеру, разделял ее любовь к Венгрии, в которой он видел «прогресс и просвещение». Гибель его разбудила тревоги мадьяр, ведь новый наследник престола Франц Фердинанд, племянник императора, славился своей неприязнью к ним. Так что присутствие императрицы на торжествах 1896 г. грело венграм душу. Растроганные жители Будапешта приветствовали ее таким громогласным эльен[252], какого, по свидетельству очевидца, город еще не слышал. Потом скажут о «буре чувств, что поднялась у всех в душе». Императрица поклонилась в знак благодарности. Эльен повторилось. Лицо Елизаветы порозовело. Милая ее сердцу страна сумела утешить свою государыню. На мгновение. Императрица ушла, покинула город и церемонии, предпочтя одиночество. Франц Иосиф остался выполнять свой долг. Если Елизавету политика больше не трогала, то император Австрии свои обязанности, хочешь не хочешь, был обязан исполнять.

Спустя девять лет после трагедии в Майерлинге новое испытание выпало на долю пожилого правителя, которого и так судьба не щадила. Еще в 1867 г. он потерял брата Максимилиана. Тот совсем недолго пробыл императором Мексики и был расстрелян в Керетаро. Затем герцогиня Алансона, сестра Сиси погибла в Париже — сгорела заживо во время пожара на Благотворительном базаре 4 мая 1897 г. Максимилиану было 35 лет, герцогине — 40. Сама императрица сражалась со старостью. Ей должно было исполниться шестьдесят, и ее неотступно преследовали тревоги из-за собственного веса. Тогда он с трудом достигал сорока шести килограммов при росте в 172 см. Причиной ему был разрушительный для тела режим питания, прерванный смертью сына. Она увлеклась этим в разгар болезненной депрессии, которую уже не могли излечить бесконечные скитания. Вечные путешествия Елизаветы оставляли Франца Иосифа в одиночестве и тоске. Понимая, что обижала мужа, но не в силах бросить свои бродяжничества, Сиси своими руками устроила встречу Франца Иосифа с актрисой Катариной Шратт — молодой и хорошенькой полной блондинкой, которая стала «подругой императора».

Уже давно императорская чета спала раздельно, а Елизавета выражала отвращение к плотской любви. Встречи после долгих разлук, примирения после споров ничего не меняли. В обществе Катарины Франц Иосиф обрел лекарство от одиночества, бесхитростное и ласковое счастье, которого ему недоставало. Сиси хранила привязанность к мужу, уважала его и признавалась одной из фрейлин, что он «ей нравится, но, конечно, без любви». Франц Иосиф же продолжал любить жену и неизменно страдал, когда она уезжала.

В конце лета 1898 г. императрица должна была вернуться в Вену. После лечения термальными водами в гессенском Бад-Наухайме и месячного отдыха в Швейцарии на курорте Территет она должна была приехать к мужу в столицу, чтобы готовить осенние военные маневры. В мирной Женеве Елизавету застала смерть, которую она так часто призывала в моменты депрессии. 9 сентября 1898 г. итальянский террорист по имени Луиджи Луккени ударил ее в грудь заточкой, когда она собиралась сесть на пароход, который должен был отвезти ее к барону Ротшильду в Преньи. Страшная новость, переданная в Вену телеграммой, парализовала Франца Иосифа. В семейном кругу, рядом с дочерью Марией Валерией, любимицей Сиси, он горевал, плакал и шептал: «Никто не знает, как мы любили друг друга».

Спустя сорок четыре года после свадьбы, которые были скреплены взаимной любовью, смерть жестоко разбила императорскую чету. Монарх пытался справиться с болью, трудясь с удвоенной силой. Скончался он 21 ноября 1916 г. в Шенбрунне; восемнадцать долгих лет было дано этому человеку долга, охваченному скорбью и до предела погруженного в работу. О каждом из супругов сложилась своя легенда. В истории остались элегантность Сиси, ее красота, путешествия, отдых на Корфу или в Мирамаре. Время забыло, как отважно императрица защищала Венгрию. Но в народной памяти эта женщина вела монарха за собой.

Самообладание было второй натурой скромного Франца Иосифа, и он мало показал себя. Живого человека закрыл император, «добрый и великий, гордый и справедливый, бесконечно далекий и в то же время близкий», как выразился Йозеф Рот. Образ монарха за письменным столом, читающего при зеленоватом свете лампы бесконечные отчеты, что повествовали о делах империи и малозначительных подробностях административной жизни, долго бытовал в памяти подданных, тепло относившихся к своему монарху. Венский писатель сказал о своем герое Карле Йозефе Тротта, бесконечно преданном императору с белыми бакенбардами: «Лучше всего положить за него жизнь под звуки военной музыки и легче всего под звуки марша Радецкого»[253]. Такие разные и в жизни, и в народной памяти Сиси и Франц Иосиф тем не менее стали одной из самых знаменитых в истории пар.