Рузвельту удалось договориться о партнерских отношениях и с диктатором Бразилии Жетулиу Варгасом, несмотря на то, что в его политике было немало заимствований из идеологии и практики итальянского фашизма. В 1936 году Варгас нанес визит в США и был дружески принят президентом.

Важное место в «политике доброго соседа» заняла панамериканская конференция по сохранению мира, состоявшаяся в Буэнос-Айресе в декабре 1936 года. Именно Рузвельту принадлежала инициатива ее созыва: 30 января он обратился с этим предложением к главам всех государств Латинской Америки в письмах, сходных по содержанию, но учитывавших специфику каждого.

Президент США продемонстрировал особое внимание к континентальным делам, прибыв на конференцию и выступив на ней. Его обращение, в котором он назвал себя «бродячим торговцем миром» и проповедником «общей безопасности», было принято участниками конференции весьма дружелюбно и способствовало улучшению отношений США с южными соседями.

Конференция утвердила протокол, которым США отказывались от вмешательства в дела латиноамериканских стран «в прямой и косвенной форме и по каким бы то ни было соображениям». Вслед за этим была принята конвенция, гласившая: «В случае возникновения международной войны вне территории Америки, которая может угрожать мирному положению американских республик, будут проводиться консультации, чтобы определить сроки и формы сотрудничества стран, подписавших [конвенцию], если они этого захотят, для сохранения мира на Американском континенте».

Так стало складываться направленное прежде всего против экспансии нацистской Германии и ее союзников сотрудничество государств континента, во главе которого стояли США и президент Рузвельт. Помимо Аргентины он посетил Бразилию и Уругвай, где его тепло встречали. На пути домой Рузвельт написал полковнику Хаусу с борта теплохода «Индианаполис», что поездка была успешной и подписанные документы будут быстро ратифицированы.

Вояжу Рузвельта в Латинскую Америку была посвящена специальная книга, в которую, в частности, вошли его выступления.

* * *

Параллельно со всеми этими международными инициативами вносились изменения в руководство вооруженными силами. Важнейшим из новых назначений было выдвижение Джорджа Маршалла (1880—1959). 58-летний бригадный генерал слыл невероятным упрямцем и грубияном. В рамках «Нового курса» он занимался организацией Гражданского корпуса охраны окружающей среды — делом важным, но отнюдь не боевым. В 1938 году на одном из совещаний, проводимых Рузвельтом, когда тот выдвинул некую идею, которую присутствовавшие единодушно поддержали, лишь Маршалл угрюмо заявил, что абсолютно не согласен с инициативой президента. Рузвельт нахмурился.

Но вскоре он вспомнил об упрямом генерале и счел, что именно такие люди должны вдохнуть в армию новые силы. Маршалл был назначен помощником начальника военного планирования штаба армии, через год стал исполняющим обязанности начальника штаба, а вдень начала Второй мировой войны был утвержден в этой должности. Он довольно круто изменил свой характер и привычки — стал сдержанно-любезным, спокойным, строгим. Пожалуй, единственная черта, которую он сохранил от прошлого, — это решимость отстаивать свое мнение перед всеми, включая президента. Он обычно даже не реагировал на шутки Рузвельта, оставаясь хмурым.

Дж. Маршалл сыграл выдающуюся роль и в войне в качестве одного из самых талантливых американских военных руководителей, и в послевоенные годы в должности государственного секретаря, особенно при создании и реализации выдвинутого им плана восстановления послевоенной Европы, получившего название «план Маршалла».

Влияние государств с тоталитарными системами — Германии и Италии — постепенно усиливалось. Западные демократические страны стремились не дать ни малейшего повода к войне. Так зарождалась и развивалась политика умиротворения агрессоров, которая фактически поощряла их действия. Рузвельт, сознавая опасность, исходившую от Гитлера и его приспешников, но считаясь с этими реалиями, точно так же как с антивоенными убеждениями подавляющего большинства американцев, вынужден был вести себя крайне осторожно.

В марте 1937 года мэр Нью-Йорка Фиорелло Ла Гуардиа выступил с резким заявлением — предложил на предстоящей Всемирной выставке организовать комнату ужасов, в которой были бы представлены фанатики в коричневой форме, стремящиеся вовлечь мир в войну. На мэра обрушилась германская пресса, обзывая его «еврейско-коммунистическим поджигателем войны». Госсекретарь Халл послал германскому посольству формальное извинение. На состоявшемся вслед за этим заседании правительства Рузвельт спросил Халла: «А что бы вы сказали, если бы я заявил о полном согласии с Ла Гуардиа?» Госсекретарь, уйдя о прямого ответа, заметил, что лучше всего вообще игнорировать заявления германской прессы.

Последовало дальнейшее развертывание агрессивного курса нацистской Германии: вслед за введением всеобщей воинской повинности, созданием военной авиации (1935) и вторжением германских войск в демилитаризованную Рейнскую область (1936) пришел черед прямого захвата соседних европейских стран. В марте 1938 года Германия объявила «аншлюс» (присоединение) Австрии. Это была первая европейская страна, прекратившая существование в результате гитлеровской агрессии.

Осенью того же года произошел захват Судетской области Чехословакии. На этот раз территориальная экспансия была осуществлена с согласия лидеров западных держав — премьер-министров Франции и Великобритании Эдуарда Даладье и Невилла Чемберлена. Убаюканные уверениями Гитлера в том, что у него больше нет территориальных притязаний, они 29 —30 сентября 1938 года подписали с Италией и Германией соглашение, по которому Чехословакия передавала последней стратегически важную область на том основании, что значительную часть ее населения составляют немцы. Это стало началом расчленения страны. Через полгода, в марте 1939 года, она перестала существовать.

Во время Судетского кризиса Рузвельт безоговорочно поддерживал Чехословакию. Он направил письмо Гитлеру, в котором высказал свое резко отрицательное отношение к разделу страны. Гарольд Икес писал, что это, по мнению президента, «совершенно бесчестное дело» и что сам Рузвельт «стремится никак не связывать себя и свою страну с действиями руководителей Франции и Великобритании, пошедшими на все требования нацистского фюрера».

В течение почти трех лет шла гражданская война в Испании, начавшаяся летом 1936 года в результате мятежа военно-консервативных сил во главе с генералом Франсиско Франко. В то время как западноевропейские державы проводили политику невмешательства в испанские дела, а советские власти пытались насадить в стране свою агентуру, чтобы позднее превратить ее в сателлита СССР, перед президентом США остро стоял вопрос, следует ли помогать мадридскому правительству.

Рузвельт понимал, что победа Франко означала бы расширение сферы влияния Гитлера и Муссолини, а следовательно, в некоторой степени усиление опасности развязывания новой мировой войны. Но изоляционистские идеи в стране преобладали, и в год президентских выборов с ними нельзя было не считаться. О настроениях Рузвельта свидетельствовало его письмо послу в Германии Додду: «Кажется, всё опять разрушается в вашей части земли. Все эксперты здесь, там и где угодно утверждают: “Войны не будет”. То же самое они говорили в июле 1914 года, когда я работал в военно-морском министерстве. В те дни я верил экспертам. Сегодня я должен держать язык за зубами. Это не значит, что я стал циником, но как президент я должен быть готовым ко всему, подобно пожарной команде».