повторила, спать легла.

Только я сидел до полночи

у круглого стола.

Только я сидел до полночи

под шорохи мышей

и под шорохи оттачивал

острия карандашей.

И потом я их обламывал

и оттачивал опять,

ничего не в силах выдумать,

чтобы лечь спокойно спать.

«Ты гора моя, забура моя…» Удивительно… Ни мама, которой было 33 года, ни тем более Катенька, которой было четыре, не обратили никакого внимания на эти строки Только отец ими был настолько потрясен, что всю ночь пытался что-то выдумать такое же. Почему? Что он увидел в них, в этих строчках? А увидел он самое главное — совершенную независимость их от внешнего мира Он видел в них поразительную силу и гениальность детского взгляда Почему «гора»? Почему «забура»? И почему маленькой Катеньке оказалось важно, что нет в ней ни дверцы, ни сердца? Для любого прохожего эти строки были бы обыкновенной детской абракадаброй — но не для Михалкова Он уловил в них то, что не смог бы увидеть никто другой. Именно в этом и кроется талант детского поэта Сергея Михалкова кроется до сих пор. А самый главный его секрет заключается в том, что он не покинул страну детства, что он равнозначно легко относится как к орденам, и медалям, так и к злобе и зависти, всегда сопровождавшим его жизнь. И даже сегодня, когда ему 90, личность его не дает покоя тем, кто не хочет смириться с его масштабом, с силой его таланта Тем лучше. Как говорили сибирские казаки, «если на меня громко лают собаки, значит, я еще крепко сижу в седле». Автор двух государственных гимнов двух стран в двух веках, книги которого изданы почти во всех странах мира и количество которых превышает 300 миллионов экземпляров, на вопрос, чувствует ли он свое значение, отвечает: «Это должен чувствовать не я». Ничто — ни награды, ни звания, ни должности не заставили его покинуть тот мир детства с которым и в котором он прожил всю свою жизнь.

Н. М. Скажи, пожалуйста, вот тебе девяносто… О чем жалеешь?

С. М. Что не сто.

Едва ли тот неизвестный бородатый мужик, поймавший мчавшуюся под гору коляску с младенцем, мог знать, что спас не только маленького мальчика Сережу, но целую ветвь большого древнего рода Михалковых, глубоко вросшую корнями в русскую землю. Предки наши воевали, учили, лечили, писали иконы, работали на земле, и кем вырастут и кем будут маленькие Андрюша, и Сергей, и Наташа, Александр и Василий — одному Богу известно. Но хочется верить, что опорой и защитой для них всегда будут эти корни большего и, надеюсь, сильного древа.

* * *

«Дорогой отец! Я пишу тебе эти строки в день твоего 90-летия от имени всех твоих детей и внуков, от всех правнуков, многие из которых еще не умеют ни писать, ни читать, и многих из которых ты почти просто не знаешь. Но важно, что они узнают тебя по твоим замечательным и добрым книжкам. Бог дал дожить тебе до 90 лет, он хранил тебя на фронте, берег и потом, он сохранил тебе светлый ум, ясную память и удивительный внутренний покой и достоинство. Ты никогда не играл с нами и не говорил ласковых слов — мы принимали это как должное, не роптали и тоже никогда ничего не говорили. Но пришла пора. Отец, только теперь, имея уже четырех детей и шесть внуков, я могу сказать: ты самый добрый человек, какого я встречал в своей жизни. Только сейчас я понимаю, как велика и глубока была твоя к нам любовь, которую ты так искусно прятал за внешней иронией и непроницаемостью. По себе знаю, как тяжело это дается, но также знаю теперь, что это единственный — тяжелый и жертвенный — путь мудрого воспитания. Он заставляет детей искать свои пути и собственные решения, он учит полагаться на себя, он учит тому, что твое имя — это не крылья, на которых ты паришь над землей к славе, а крест, который ты по земле этой несешь. Он воспитывает собственный иммунитет к жизни, полной неожиданностей, опасностей, предательства, слабости и всего того, что может оказаться на пути у каждого и к чему нужно быть готовым, не имея возможности положиться ни на кого, кроме Бога и себя. Мы мало видели тебя, отец, но ты всегда появлялся тогда, когда более всего был нам необходим, когда без тебя было нельзя. Прости, что только сейчас, дожив до собственных седин, я смог это понять. Но понял я это, поверь, всем сердцем и навсегда. Воспитанный тобою, я не смог бы сказать тебе это в лицо. Но я знаю, что так думаем мы все, твои дети и внуки, все, кто тебя по-настоящему чувствует. И чувство это сильнее знания».

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Портрет работы П. Кончаловского

Дед С. В. Михалкова — Александр Михайлович, штаб-ротмистр кавалергардского полка, с первой женой Алисой Миллер

В. В. Михалков (брат Александра Владимировича Михалкова, деда С. В. Михалкова), предводитель дворянского собрания Ярославской губернии с женой, урожденной княжной Голицыной.

Ольга Михайловна Михалкова, мать Сергея Владимировича

Владимир Александрович Михалков, отец Сергея Владимировича

Завтрак с мамой, 1914 г.

Человек с ружьем, 1915 г.

В имении Назарьево, 1915 г.

О. М. Михалкова с детьми Сережей, Сашей и Мариной, 1919 г.

Будущий автор «Дяди Степы», 1917 г.

Перед войной…

С. В. Михалков с П. П. Бажовым и