– Пап! Что такое репутация? – Он молчал. – Слушай, я бы всё тебе рассказал… я же обдумывал…

Тут мама взволнованно сказала:

– Серёжа! Утром я положила под часы десять рублей, и вот… их нет. Только не собирайся зареветь. Я же не говорю, что ты их взял. Честное слово, я на тебя не говорю и не думаю. Что за человек вчера диктовал тебе диктанты?

– Его здесь не было, – сказал я.

Мама уже, наверно, собиралась воскликнуть: «Опять ложь?!», но я пояснил:

– Он диктовал мне по радио. Он диктор Савицкий.

– У меня голова идёт кругом… Где же деньги?

– Это я их взял, – сказал отец и почему-то засмеялся.

– Что ж ты не сказал сразу? Никого не стала бы подозревать!.. Серёжа!

Мама обняла меня и поцеловала в щёку.

– Давай договоримся навсегда: я буду те-бе верить, если ты будешь говорить только правду!

Я твёрдо заявил:

– Я буду говорить тебе правду, если ты мне будешь верить.

– Нет, ты сначала говори правду!

– Нет, ты сначала верь!

– А я не брал десятку, – прервал наш спор отец.

– Как, и ты оброс ложью? – удивилась мама.

– Нет. Я по твоему примеру взял десятку на себя.

– Хорошо, – смутилась мама. – Но где же десятка?

– Ищи! Не могла она пропасть из дома. Надоело.

Отец снова взялся за спиннинг.

Я вспомнил про блесну, которую мне подарил Петька. Я спрятал её в ящике пожарного крана на нашей площадке (там был мой тайник) и собирался сделать сюрприз отцу.

У него не было такой красивой, похожей на бабочку, блесны. Он обрадовался бы, и мы бы сразу помирились.

Я вышел на площадку, прислушался, не идёт ли кто, отогнул гвоздь на краешке дверцы, открыл её и… отшатнулся: на кожаном кране лежала черно-бурая лиса и, раскрыв красную пасть, в упор смотрела на меня зелёными глазками.

Испуг у меня сразу прошёл. Я схватил лису, вбежал в нашу квартиру и, крича «ура!», два раза обежал вокруг стола перед изумлённым отцом и снова изменившейся в лице мамой. Потом понёсся во двор, чтобы быстрей вернуть лису Ксюше, и сник: все сидевшие в скверике и на лавочках у подъездов и гулявшие по двору молча и осуждающе уставились на меня.

– А что с ним будет через десять лет? – громко спросил кто-то.

Сжав зубы, я пошёл к Ксюше, всё ещё сушившей свои вещи. Меня окликнули:

– Царапкин!

Я обернулся. Ко мне подбежал Васильков.

– Лиса? Черно-бурая? – разочарованно сказал он, как будто пожалел, что не сам раскрыл это сложное дело.

– С поличным! На месте! – донеслось до меня, но я, не обращая внимания, рассказал Василькову, что нашёл лису в пожарном ящике на нашей лестничной площадке.

– Странно… Странно и очень интересно! – обрадовался Васильков, что дело до конца не распутано. – Пошли к её хозяйке.

Ксюша, увидев свою лису, была так рада, что забыла сказать мне что-нибудь оскорбительное.

– Узнаёте? – спросил Васильков.

– Она… лисонька. Лапок нет у неё… дырки… Правильно… она. Нельзя уж и вещи во двор вынести. Вот для охраны взяла у Матвеевых напрокат овчарку.

Я приподнял зимнее пальто и вправду увидел привязанную к столбу старую овчарку Ладу. Она даже не тявкнула, потому что я часто носил ей кости из супа.

– Лису я вам пока не возвращу, – сказал Васильков. – Она нужна для следствия. Ненадолго. Кстати, скажите спасибо Царапкину. Он ни при чём.

– Ничего я не знаю. Это вам спасибо, – упрямо сказала Ксюша.

– Пошли, – позвал меня Васильков. – Кто живёт напротив тебя?

– Валька. Он честный. Думаете, он?

– Посмотрим… Здесь важна каждая деталь, – сказал Васильков.

В подъезде я показал ему пожарный ящик и заодно вынул из крана блесну. Васильков долго осматривал ящик, что-то соображал, потом позвонил в Валькину квартиру. Валька открыл дверь.

Васильков немедленно спросил:

– Здравствуй. Ты спрятал лису в «ПК»?

Валька покраснел, захлопал ресницами и признался:

– Я… А что?

– Как она к тебе попала? – не выдержал я. – Ты зачем…

– Тихо! Вопросы задаю я! Не мешай! – перебил меня Васильков.

– Она сама прибежала… честное… какое хотите слово! Я её в подъезде поймал… Принёс домой, а она превратилась в кошку… Кошка сбросила шкуру… Я её спрятал и хотел написать учёным… Я же юный натуралист!

– С какой целью спрятал? – быстро спросил Васильков.

– Чтобы мама не испугалась… Она боится всех из семейства хищников.

– Так… так… так… Интересно! – Васильков сдвинул на затылок фуражку. – Где кошка?

– Дома.

– А родители?

– А их нет дома. В кино.

– И ты не знал, что с верёвки пропала лиса?

Валька честно захлопал ресницами.

– Клубок почти распутан! – торжественно сообщил нам Васильков. – Принеси сюда кошку!

Наверно, услышав наш разговор, на площадку вышли отец и мама.

– Товарищ Васильков! Я не могу опомниться. Честное слово, это уже фантастика! – радостно сказала мама, а отец улыбнулся.

– Минуточку… – загадочно ответил Васильков.

Отец знакомился с ним, пока Валька ходил на кухню за кошкой.

Он принёс её на плече.

– Это пропавшая кошка! Её зовут Диди! – сказал я.

Диди тоскливо мяукнула.

– Минуточку…

Васильков взял у Вальки кошку и внимательно смотрел то на неё, то на лису. Потом стал запихивать в лису кошку, а лапы кошки – в дырки. Кошка царапалась. Васильков ойкнул, как маленький, но всё-таки в прорези под лисьей пастью показалась голова Диди.

– Это мой первый в жизни следственный эксперимент!

Лиса трепыхалась в руках у Василькова как живая. Мама прижалась к отцу, а Васильков сказал:

– Итак, осталось выяснить, кто первый запихнул несчастную кошку в лису. Не сама же она залезла. Пройдёмте на собрание. Нужно поставить в известность жильцов.

– Нет, – заявила мама. – Сначала я смажу вашу руку йодом.

– Ох… – вздохнул я.

– Чепуха… царапина… пошли! – отказался Васильков.

– Я не выпущу вас без этого из подъезда. Алёша! Сходи за йодом! – приказала мама моему отцу. Он сочувственно улыбнулся Василькову и пошёл за йодом.