Дух опять ощутимо перетрусил и на всякий случай даже влип призрачным телом в стену, но Алекс уже сообразил, что там умыслила неугомонная роботесса.

– И рубин тоже тащи.

Ведьма властным голосом подтвердила приказ. Сопроводила его столь гневным "Сгинь!", что бедный старый земляной дух унёсся вниз со вполне понятной резвостью. И не успела Тиль изучить подробно светящийся рыжим и алым в её сознании чертёж и догрызть очередной фрукт из хояйственно прихваченной сюда вазы, как тот уже вернулся, неся в кулаках два просто потрясающих размерами и красотой камня - густо-зелёный и винно-красный.

То было требуемое сердце нового оружия.

За окнами спустился ранний зимний вечер. Втихомолку разыгравшаяся метель просилась в дом, терпеливо бросая в стёкла пригоршни колючего снега. Однако никто не внимал её тоскливым и завывающим призывам из темноты.

В большой зале было тепло и полутемно. Мерцание пламени в камине да настенный канделябр не столько освещали её, сколько создавали ощущение уюта и спокойной защищённости. Угнездившиеся на каминной полке демонята корпели над поставленной им задачей, втихомолку беззлобно проклиная этих людей, что придумали такую гадость, как электронно-магические микросхемы. Но всё же, у них что-то получалось - Бен вдохновенно воздел глазёнки кверху, одним росчерком огненного хвоста прочертил на пластине подложки причудливый узор будущего изделия. Ган задумчиво грызанул серебряный подсвечник, поперхнулся и тут же с выпученными глазами кашлянул на изделие, намертво впечатав проводники и дорожки. А братец уже давился бутербродом из пластин чистых полупроводников. Прожевал, скривился, плюнул - и активные участки тотчас засияли арсенид-галлиевыми волшебными транзисторами.

Уже вдвоём они капнули сверху лаком для ногтей, пузырёк которого на пробу дала им леди Изельда, во мгновение ока высушили защитный слой. Вдумчиво поглядели на получившееся диво, погоняли по узлам и блокам шустрые магические импульсы, придирчиво проверили и только потом одобрительно переглянулись. Для пущей важности подёргали озабоченно за позолоченные ножки - не оторвутся ли? - и отложили готовую микросхему в сторону.

– А вообще, что-то в этом есть, - нехотя признался Бен. Почесал в затылке, и не без вздоха принялся корпеть над следующей пластиной, которую втихомолку отполировал, потерев о свою попу, и уже подсовывал ему братец. Шутка ли? Если они справятся и сделают всё как надо, диковинная красавица Альфа пообещала опять пустить их в своё огненное нутро - попариться и всласть погреться в ядерной топке микрореактора…

Сама роботесса в это время угнездилась на противоположном краю широкой каминной полки, отгородившись от демонят старинной статуэткой полуптицы-полуженщины. К слову сказать, настолько старинной, что даже обладатель её, почтенный колдун мастер Пенн, и тот не мог сказать - что это за диво, откуда взялось, да и существовало ли на самом деле. Тем более, что сия то ли гарпия, то ли горгулья выглядела весьма мерзко, да и при жизни наверняка не отличалась филантропией и добродушным характером. Мимолётно Альфа задумалась краешком сознания - а как же она сама… не то чтобы выглядит… как она воспринимается со стороны?

М-да, вопрос непростой! Но роботессе нынче вечером было как раз впору предаться меланхолии. От одной только мысли, что она находится в колдовском мире, в занесённом снегопадами огромном лесу, в крохотном по сравнению со всем этим домике, у Альфы от огорчения сразу начинал перегреваться интерфейс ввода-вывода. А как представишь, сколько миллиардов световых и обычных лет, сколько слоёв вероятности отдаляет от ближайшей электрической розетки, к которой можно втихомолку подключиться да полакомиться живительной струёй пресловутых двести двадцати…

Осознав, что ещё немного, и вместо слёз у неё потекут расплавившиеся предохранители, роботесса переключилась на другой вычислительный процесс. Сегодня вечером она, порывшись в своей бездонной памяти, бархатистым голосом радиодиктора объявила концерт по заявкам. И коль скоро в момент перехода непостижимым образом уловила в эфире немеряное количество всякой музыки, то теперь свою роль интеллектуальной музыкальной шкатулки исполняла на совесть.

– А сейчас, по многочисленным заявкам радиослушателей, передаём песенку в исполнении Патрисии Каас - знаменитую "Mon mec a moi", - голос Альфы даже чуть исказился лёгким шорохом эфирных помех, отчего Александр поймал себя на мысли - а где у этого приёмника ручка громкости? Но роботесса верно уловила витающие в зале романтические и немного печальные настроения. И чуть прибавила сама.

Лючике танцевала с Алексом, на время обменявшись партнёрами с Изельдой. Да уж, сходство братцев просто ошеломляющее, что внешне, что внутренним восприятием. И всё же, полгода, проведённые в разных мирах, уже наложили свой легчайший, но теперь уже замечаемый отпечаток. Во всяком случае, приглядевшись, уже не перепутать. А также принюхавшись - от этого тонко, но ощутимо тянуло холодно-горьковатым парфумом Изельды, да и ею самой тоже - даже душ не спасает от усиленного магией обоняния. Уж явно эти двое не прохлаждались нынешней ночью…

Оттого ведьма лукаво улыбнулась своему, и продолжила выписывать кренделя и импровизированные па непривычного танца. Завтра в бой. Но чёрт побери, как говорит Сашка! Ни к чему унывать - пока что мы живы, и пусть от осознания этого унывают да исполняются тоскливой злобы наши враги. А мы развлекаемся - исполняем древний танец на лакированном дубовом паркете, и отблески света да внутреннего огня расцвечивают румянцем наши щёки.

И потому Лючике с непонятным ей сладким и одновременно лирическим ощущением вторила певице из чёрт знает какого далека.

Неслышно, вечер, ляг, будь преданней дворняг,

Что нюх твой говорит? -

Насколько верен мой шаг?

Тонка ловушек сеть…

И чьих-то судеб медь

Кому из нас Пути

Джек-пОтом выстелет в Рай?

Как цель моя близка к "нажатию курка"!…

Но что ж дрожит слегка моя рука?!..

Припев:

Мой Шаг и Выстрел - он многого стоит,

Но Рока вынутый нож блеснёт - и всё. Се ля ви.

И потому неизвестны Герои.

И пляшет кладбищей дождь над "Можешь" и "Уходи"… над "Можешь" и "Уходи"…

Мой Шаг - и вы…

Импровизация Ирины Голубенко

Часть седьмая, она же последняя. Броня крепка и танки наши быстры.

Говорят, произошёл некогда эдакий почти анекдотический случай. Славноизвестная императрица Екатерина, в порыве материнской заботы соизволившая почтить визитом российский флот, негадано-неждано услыхала краем уха, что некий боцман сочинил то ли стиш, то ли чуть ли не целую поэму про родную Балтийскую эскадру. Заинтересовавшись, августейшая шлюха подобрала пышные юбки, взгромоздилась в выставленное посреди палубы фрегата золочёное адмиральское кресло и повелела читать. В ответ на уклончивое замечание пунцового от смущения автора, что в тексте полно слов, неподобающих произношением перед высочайшими ушами, императрица легонько рассмеялась и повелела вместо оных вставлять "трам-тарарам".