Автомобиль покатил по ровной дороге. Мы сидели в молчании. Я не хотел разговаривать с Виолеттой — вдруг она разболтает все в присутствии Джейн? — и с Джейн тоже, потому что все узнали бы о существующем между нами взаимопонимании. Но нельзя было не говорить совсем ничего. Поэтому я спросил у Джейн, как далеко до Мрачного Угла.

— Если все пойдет как надо — меньше часа.

— Как ты, Джейн? — поинтересовалась Виолетта, стараясь быть радужной и дружелюбной.

— Мне будет намного лучше, если ты закроешь свое высокоцветное хлебало.

Виолетта инстинктивно открыла рот, чтобы возразить, но тут же поняла, где мы находимся. За Внешними пределами все правила после триста восьмого тома теряли силу. Джейн могла говорить все, что душе угодно. Сейчас она сказала то, что хотела сказать до Пределов, только здесь с нее никто не снял бы баллов.

— Что я сделала? — обиженно протянула Виолетта. — Почему ты ведешь себя так грубо?

— Давай-ка припомним прошлое. Когда нам было пять, ты толкнула меня в грязную лужу, а потом пожаловалась, что я тебя ударила. Когда нам было восемь, ты сказала госпоже Синешейке, что я списала твое домашнее задание — после того, как ты списала мое. Когда нам было двенадцать, ты чуть не утопила меня во время водного поло, потому что я играла лучше. Когда нам было пятнадцать, ты не стала меня брать в теннисную команду на ярмарку увеселений, потому что я, скорей всего, победила бы. В тот же год меня оштрафовали из-за того, что я не сделала тебе книксен, хотя я даже не знала, что ты вошла: я спала после двойной смены на фабрике. Если посчитать, треть всех баллов с меня сняли из-за тебя. Чтобы набрать их снова, мне пришлось потратить на работу пять месяцев своей жизни.

— Серые, — сказала Виолетта, поглядев на меня и закатив глаза, — так все преувеличивают.

— Имей в виду, — добавила Джейн, — мы не так уж неблагодарны. Наличка, которую ты даешь моему брату, помогает нам кормиться.

Томмо с Кортлендом прекратили свою беседу и стали вслушиваться в разговор, который велся в кабине.

— Смотрите! — воскликнул я, показывая на скачущих коз: те делали гигантские прыжки, чтобы преодолеть заросли низкого кустарника на загородных полях. — Смотрите на них! Вот это да!

Но моя попытка заставить девушек сменить тему не удалась.

— Нет ничего плохого в приобретении опыта ради блага своего будущего мужа, — заявила Виолетта, явно уязвленная бестактностью Джейн, — но сейчас я собираюсь замуж, — она хлопнула меня по плечу, — и твоему брату придется применять свое хозяйство в другом месте. Удачи ему. Он многому научился у меня.

Джейн коротко фыркнула — по ту сторону Внешних пределов это сочли бы дерзостью, здесь же это были только взаимные подначки: все пользуются равными правами.

— Над чем это ты смеешься? — спросила Виолетта.

— Над тем, что ты считаешь себя умелицей понятно в чем. Но вот тебе печальная правда: Клифтон хвалит тебя только для того, чтобы расширять круг своих клиентов. А мне он говорил, что ты во время этого думаешь только о себе.

Наступило неприятное молчание. Я бы сказал, что Джейн наслаждалась.

— Ерунда, — ответила Виолетта, решившая выложить карты на стол после миллисекунды сомнения. — Не знаю, почему он решил тебе солгать или почему его халтуру обсуждают за серым столом. Но мы можем прояснить все раз и навсегда. Эдди, дорогой, скажи Джейн, как фантастически хороша была я этим утром.

Я закрыл глаза, мне стало плохо. Все должно было произойти совсем не так. Моим единственным утешением было то, что я думал о Джейн, пока это происходило. Но я не мог сейчас воспользоваться этим как оправданием.

— Ну? — настаивала Виолетта.

— Да, — в голосе Джейн слышались боль и гнев, — как это было? Рассказывай.

— Послушай, — обратился я к Виолетте, — я вовсе не обязан говорить о твоих достоинствах при всех каждый раз, когда тебя критикуют.

— Так это или не так? — визгливо спросила она, повысив голос. — Что ты себе позволяешь? Брак — это союз двух человек, в котором оба делают то, что скажет более высокоцветный. Чему учила тебя мать?..

— Думаю, она собиралась сказать мне, что высокоцветные девицы хотят командовать любой ценой. Но затем ее сразила плесень, и она забыла.

— Я буду изводить и доставать тебя, когда мы поженимся. Ты будешь мужем-страдальцем, который терпит свою жену молча и с достоинством.

— Рад, что мы уладили этот мелкий вопрос. Это будет частью брачного обета?

— Не нахальничай, Бурый. Или я буду командовать в браке — или он превратится для тебя в пятьдесят лет непрерывного кошмара. Поверь мне, лучше, если я буду командовать.

Старенький «форд» пополз вверх по склону холма, завывая, дребезжа, скрипя и ворча. Мы замолкли. Я взглянул на Джейн, но она смотрела прямо перед собой, поджав губы. Мне надо было поговорить с ней о последних событиях, но я не видел никакой возможности. В любом случае мы были не одни.

Мы достигли первой из пяти плотин, и это стоило потраченных усилий: перед нами внезапно возникло сверкающее зеркало воды, разлитое по скалистой долине. Долина была красивой, но лишенной всякой растительности: из-за частых поджогов рододендронов здесь рос лишь чахлый кустарник. От них страдала и дорога: там, где перпетулит шел по скалистой породе, он истончился от недостаточного питания, и кое-где наружу вылезли камни, порой даже большие, через которые приходилось пробираться с осторожностью.

Затем «форд» покатился вдоль восточного берега водоема, мимо остатков арочного моста. Озеро сменилось заиленной болотистой местностью, где тростниковые заросли служили пристанищем для цапель и колпиц; но я больше всего порадовался розовым фламинго. Мы въехали на небольшое возвышение, за которым открывалась давно обрушившаяся вторая плотина. Теперь вместо нее была долина с водным потоком. Дорога петляла и понемногу шла в гору, выжженной растительности здесь было уже меньше, и вскоре мы оказались посреди вересковой пустоши. Мы миновали рощу низеньких дубов и две ржавые гусеничные машины, сильно пострадавшие от ветра и дождя. Казалось, все идет хорошо — но тут дорога внезапно кончилась. Мы увидели беспорядочно растущие завитки перпетулита; шести узловатым пластоидным щупальцам преграждал путь ряд бронзовых пик. Из-за этого препятствия перпетулит и сделался хаотичной мешаниной отростков. Дорога взбугрилась, белая линия перекрутилась, напоминая налитые в кофе сливки.

Джейн съехала с дороги на траву и остановилась у клетки Фарадея.

— Это растрескивание, — объяснил Томмо, пока мы все смотрели, как лихорадочно дорога пытается вновь воссоединиться с утраченным участком. — Если перпетулит поражен пластоидным некрозом, дорогу можно вылечить только одним способом: произвести ампутацию и вбить пики. Думаю, ей это не очень-то нравится.

— Как будто меня волнует, что думает дорога, — бросила Виолетта. — Давайте быстрее.

— Я уезжаю за час до наступления темноты, — объявила Джейн, доставая масленку из ящика с инструментами. — Если вас тут не будет, поеду обратно одна. Желаю приятно провести время. И не ссорьтесь.