Оказывается парень, кое что знал и о его семье, именно при нем Гриша давал команду «Усатому», задержать отъезд Алексея, но при этом просил «особо не разворачиваться». Немного потеряв нить рассуждений после услышанного и помолчав минут пять, что бы собраться с мыслями, «Сотый» задал два последних вопроса:

– Друг мой, значит сам ты тоже убивал?… И кого же?…

И скольких отправил на тот свет?

– Да ни кого я не убивал!.. – И уже совсем не выдержав зарыдал, уткнувшись лбом в ствол, подставленного напротив головы, пистолета, от чего вздрогнул, почувствовав холодный металл и заикаясь промямлил:

– Вот эта девка и есть моя проверка, только вряд ли я смог бы…, вот он меня затащил…, говорит: «Хорошие пацаны, хорошие «бабки», сила и все такое…». Гх-гх…, неее убивай…, а я все что хочешь…, – Глядя на этого мальчика, в принципе не на много младше самого «Солдата» – каких-то семь лет, Алексей силился понять, что толкает подобных этому, не глупых, но главное не готовых к подобным испытаниям, молодых людей, на такие шаги, как этот?! Ну ладно, он сам уже пропащий вместе со всей своей душещипательной историей, но эти-то совсем салажата. Правда, собираясь в кучу представляют себя волками, и как-то странно – «одиночками», хотя как раз в одиночку из себя что-то представлять и перестают.

Парень сидел, весь дрожа, со связанными за спиной руками и стреноженными ногами. Глаза, находясь на «мокром месте», и толи из-за боязни, толи из-за стеснения не сосредотачивал взгляда на задающего вопросы, а усердно уткнувшись в его ноги, не желали более ничего замечать.

Хлюпающий нос покраснел и стекающие вдоль него слезы, перескакивая пухлые губы, терялись в отпущенной редкой бородке – эдакой понтовой фенечке, предающей своеобразное отличие от других. По мнению тогдашних молодых людей, убивших хотя бы одного человека, или возомнивших о себе, как о уже состоявшихся киллерах, правда ведущих себя не соответствующим образом, носили как доблестную особенность – бородку в стиле Ильича. В придачу с очками она представлялась кажущейся безопасностью от милиции, а главное делала их внешность загадочной для окружения, чем собственно на самом деле и привлекала внимание внутренних органов, у серьезных же людей вызывая улыбку.

Человек, находящийся уже продолжительное время в розыске, живущий по поддельным паспортам и прошедший не одну проверку, и понимающий, что лишь легко и быстро меняющаяся внешность, надежная легенда, игра, равная актерской, конечно деньги, неприметные образ жизни и поведения – вот залоги успеха конспирации в нелегальной жизни и то, лишь в случае, если все это базируется на осторожности и терпении!

Парень своими глазами, которые, в моменты большего испуга, буквально таращил, напоминал «Сотому» обреченный взгляд косули, застрявшей в болоте, куда ее направили загонщики. Тогда он так и не смог выстрелить. Взгляд животного был полон жизни и ее желания – думалось, что люди так не сморят, потому что слишком много о себе мнят. Тогда на охоте из канатика он соорудил петлю, набросил на шею погибающей в трясине животине, вытянул на сухое место и опешил. Толи что-то понявшее парнокопытное, необычайно красивое и грациозное, толи просто из благодарности, она подошла вплотную, мотнула головой, сбросив веревку и, как показалось, медленно поклонившись до самой земли и лизнув в ухо, исчезла в ближайших зарослях.

Странно, но косулю больше не видели ни загонщики, ни стоящие на «номерах». Хотя все было перекрыто, обладательница огромных глаз и благодарного действа словно испарилось, правда навсегда оставшись в памяти человека, который иначе иногда относился к людям…

Посмотрев документы Михаила – именно так того назвали родители, стало понятно, что он здесь если не по глупости, то явно случайно попавший пассажир. Лишать его жизни, просто чтобы обезопасить свое существование, казалось не возможным – сдаст, так сдаст, не имеет он, «Солдат», на нее право, в принципе и на остальные то не очень, но там другое дело! Что ж – эту жизнь он может спасти, конечно, при условии, что Михаил сам ее впоследствии не загубит.

Посмотрев на обреченного вида молодого человека «пятый из 99» поинтересовался, чисто автоматически, уже заранее решив его отпустить:

– Что и исчезнешь, и в другой город к бабушке уедешь?… – Парень первый раз поднял на Леху глаза, в них отражалась надежда и зарождающаяся благодарность, которая находит своего благодетеля, даже через года, что не ускользнуло от цепкого взгляда решающего сейчас судьбу этого человека.

– Я…, я…, да…, да я в Карелию, к деду…, навсегда…

– Ты хоть понимаешь, что после того что наговорил мне, совсем не жилец, а Грише попадешься, так он из тебя ремни резать будет… и ты…, хороший мой, все обо мне расскажешь! Что ж с тобой делать то?!.. – Этот юноша, почти еще мальчик, которому не было еще и двадцати, вызывал доверие, «Солдат» ошибиться не мог – этот точно сквозанет, и не то что бандитствовать, но и красть теперь не будет.

Неожиданно выхватив, засунутый было за пояс пистолет и дослав патрон в патронник, Алексей выстрелил совсем не целясь – пуля прошла совсем рядом с виском, лишь чуть зацепив ухо:

– На всякий случай, что бы помнил – следующая твоя! Дашь мне адрес, где осядешь, соврешь – достану, увижу тебя в Москве – пеняй на себя, вообще услышу о тебе – копай могилу, уверяю – большую не успеешь… Да, и вот еще что, «Солдат», телку которого вы искали – это я…, и с коровами я не живу – это была моя женщина…, но тебя, с этого момента, это не касается…

– Ууууу… ууууу… эхм… спаааа… спас… си…их… бооо… – Уже в машине, парень отойдя от шока, клялся и божился, а в конце и вовсе обещался помочь если что. Правда вся его помощь, по его словам, могла заключаться лишь в предоставлении дедовского дома, пищи и рыбалки – а что еще надо?!..

Снабдив парня деньгами, гораздо большей суммой, чем нужно было на билет и посадив его на поезд, с обещанием обязательно приехать порыбачить и привезти хорошие новости, «Сотый» вернулся в лес и доделал дело до конца – перевезя труп человека, пытавшегося насильно увезти Милену, на МКАД, и положив тело под мостом, таким образом, что бы создавалось впечатление падения с этого моста, как раз на парапет головой. Ремни особых следов на запястьях не оставили, так как были надеты после смерти и поверх нижнего края рукавов пиджака. Почему именно так?… – Что бы нашли, да и потому что Алексей считал важным для родных знать, где покоится их родственник.

Может это и малопонятное рассуждение, но исходя из своего понимания жизни, мироощущения и желания, а он, не боящийся смерти, переживал скорее не о том, что могут убить, а о том что захоронят, как собаку в безвестном лесу. И переживал он не за себя – ему то будет все равно, где гнить, а вот отец, сестра и другие…, и знал это точно, будут маяться… Так что, лучше так, как он сделал. Авось и с ним так же поступят.

Доведя до логического конца не им начатое, отправился успокаивать будущую маму, по пути захватив две бутылки красного испанского и огромный букет ее любимых роз.

Вернувшись на, только два дня назад, снятую им квартиру, где ждала Милена, Алексей застал ее еще в состоянии близком одержимости шоком. Все было перевернуто вверх дном, слезы так и не кончились, дрожь раз от раза пробегала через все тело, всегда поражавшая своей натянутостью осанка «сломалась», голос осип, стал низким и хриповатым: