Алессандро Барикко: Я всегда был зачарован музыкантами, играющими на трансатлантических кораблях. Интересовался ими, читал книги о них. И так вот и появилась моя книга о парне, о пианисте, который родился на таком трансатлантическом корабле и, не желая сойти даже с обреченного на слом судна, провел на этом корабле всю свою жизнь. А вообще рождение любой новеллы — это всегда тайна, которая не может быть истолкована как-то логически.

Вопрос: Один из героев «Нового века» — Джелли Ролл Мортон, знаменитейший джазмен двадцатых годов. Мне кажется, что Вы изобразили его достаточно негативно…

Алессандро Барикко: Это обусловила сама структура повествования. Моему главному герою нужен был оппонент.

Вопрос: Где Вы черпаете вдохновение для Ваших историй — в путешествиях или книгах?

Алессандро Барикко: В прошлом я очень много читал, впрочем, по сравнению со средним уровнем, и сейчас много читаю. Но я не тот человек, что пишет, сидя взаперти в комнате.

Литературная работа — это не только интеллектуальное действо. Ткань писательства соткана из твоих личных демонов. Куски мира каким-то образом падают в мой собственный бурлящий котел и после этого так вывариваются в нем, что превращаются во что-то принципиально иное. Поэтому Вы и не найдете в моих произведениях реальных, истинных фактов.

Вопрос: Я хотела бы задать вопрос про Бартльбума. Не знаю, правильно ли я произношу фамилию «Бартльбум»…

Алессандро Барикко: Это имя выдуманное, и поэтому каждый волен произносить его как угодно. Самое главное, что читателю должно нравиться, как оно звучит.

Вопрос: В романе «Море-океан» Бартльбум пишет письма своей будущей, еще не повстречавшейся ему невесте, и складывает их в шкатулку. Есть ли у Вас такая шкатулка и, если бы она у Вас была, кому бы Вы адресовали ее содержимое?

Алессандро Барикко: Нет, у меня ее нет.

Вопрос: Бартльбум пытается найти, где останавливается волна, где кончается океан. Вы думаете, что действительно можно найти этот «конец»? Существует ли он в музыке или искусстве?

Алессандро Барикко: Я думаю, что, подобно Бартльбуму, мы пытаемся нащупать мгновение, когда что-то приходит к концу. Природа — это тайна, разлитая в воздухе. Изучение ее вовсе не сродни рассматриванию просто каких-то деревьев. Изучение конца вещей и понятий — это занятие, требующее глубокого копания в этих вещах. Как мы можем сказать, где кончается море? Как мы можем сказать, когда кончается наша любовь? Как мы можем сказать, когда время, которое мы должны провести с детьми, уже истекло? Как мы можем сказать, что подошло к концу время страстей? Мы таращимся на все эти вещи, гонимся за чем-то ускользающим и расплывчатым, пытаясь ухватить за хвост начало или конец чего-то, что приведет нас к истолкованию действительности.

Вопрос: Считаете ли Вы энциклопедиста Бартльбума Вашим альтер-эго?

Алессандро Барикко: Вовсе нет. Он мое альтер-эго не в большей степени, чем какой-либо другой персонаж, которого я сотворил. Несмотря на то, что я не идентифицирую себя с Бартльбумом, это персонаж, которого я люблю больше других. Но я люблю его также, как любил бы других симпатичных персонажей, выведенных на свет каким-нибудь другим сочинителем книг. В Бартльбуме есть та смесь трагичности и комичности, которая мне очень приятна.

Вопрос: Бартльбум является обладателем своеобразной энциклопедии «пределов», в которую он заносит пределы закатов, рек, листьев… Как насчет слов? Сколько может длиться слово? Где находится «предел» книги?

Алессандро Барикко: Писатели должны писать книги с концом. После того, как книга написана, для читателя она может длиться практически вечно. Это, разумеется, зависит от того, хорошо книга сделана или нет. Мы должны предоставить читателю полностью завершенный объект. Если книга мастерски сделана, она будет разговаривать с читателями долгое время.

Вопрос: Как Вы узнаете, когда книга должна быть закончена?

Алессандро Барикко: Это похоже на то, как художник решает, когда он должен нанести на холст последний мазок. Это тайна творчества — если ты не остановишься вовремя, что-то изменится. Что необычно в «Джоконде»? То, что в один прекрасный момент этот парень [Леонардо — М.М.] решил: «все, остаточно, хватит». Один лишний штришок — и картина будет испорчена. Так как сложно понять, когда нужно остановиться, любая книга либо слишком коротка, либо слишком длинна. В любой картине либо слишком мало, либо слишком много чего-то. Конечно, каждый пытается догадаться, когда нужно остановиться, но эти догадки случаются раз в жизни. Ну и, конечно, иногда и усталость играет роль в этом процессе.

Вопрос: В «Море-океане» есть любопытный диалог между адмиралом и священником. Падре говорит: «но Бог находится везде», а адмирал ему возражает: «да, падре, но море тоже, море тоже везде». Здесь Вы имеете в виду конфронтацию между Богом и природой, Богом и Морем?

Алессандро Барикко: Да, «Море-океан» — это книга, где наиболее ощутимо религиозное влияние. В конце ее есть даже глава о благословении моря. Там действительно есть попытка описания связи между морем и провидением, морем и божеством. Но отчетливый мессидж отсутствует, так что я не смогу Вам точно сказать, какая тут связь между Богом и морем. Как я уже говорил, есть какие-то образы, которые можно попытаться соединить в одно целое, но все неясно, нечетко, все окутано каким-то туманом. Читатель должен заштриховывать белые пятна и сам устанавливать нужные связи.

Вопрос: Ваш герой, художник Плассон, выкидывает все свои картины. Вы выкидываете все свои предыдущие книги, чтобы начать новую вещь?

Алессандро Барикко: Нет, написание книг это жест, это замах, это движение, которое длится и не завершается никогда (Алессандро рисует в воздухе большую дугу, подобную радуге), жест, подразделяющийся на главы-отрезки.

Вопрос: В «Море-океане» один из героев — художник, а другой — энциклопедист. Кем Вы видите себя, художником или энциклопедистом?

Алессандро Барикко: Во мне присутствуют оба компонента. Мадам Девериа из «Моря-океана» говорит, что эти мужчины — просто две половинки, вместе составляющие одного человека. И действительно, Плассон и Бартльбум становятся друзьями, это два характера, которые тесно связаны друг с другом. Жизнь одного невозможна без жизни другого. В моей писательской работе присутствуют оба эти компонента, без всяких сомнений. В книге всегда есть энциклопедической импульс. И если Вы копнете достаточно глубоко, то Вы его обнаружите. Ведь книга — это желание собрать кусочки знаний и переложить их в удобную для передачи другим людям форму. Но с другой стороны, рождение какого-то текста — это всегда попытка дубляжа, это попытка передачи того, что видели твои глаза, или это портрет твоих личных демонов.

Вопрос: Как Вы подбираете имена для героев? Как я заметила, почти никто из них не носит итальянские имена?

Алессандро Барикко: Подборка имен требует трепетного отношения. У нас в школе есть даже специальные классы, в которых мы учим, как придумывать имена. Я в основном полагаюсь на звучание имени. Итальянские имена мне не нравятся, и поэтому я их почти не использую. К тому же, по моим историям нельзя заключить, где происходят события, а наличие итальянских имен привязало бы их к одной конкретной стране.