поможет это? Вам поможет, если мы скажем, что остаемся на стороне Горбачева? Ельцин ответил мне: “Да, да, да”. Поэтому я заявляю, что американский народ не признает новую власть».

В ночь с 19 на 20 августа Буш смотрел интервью Ельцина, которое тот дал журналистке Си-эн-эн Дайан Сэвайр в российском «Белом доме»: «Вы сможете выстоять? — Это во многом зависит от того, насколько вы верите в нас, насколько сможете поддержать нас. Путчисты ждут вашего сигнала. Если вы, Запад, воспримете путч как свершившийся факт, как это не раз бывало в прошлом, тогда — конец».

Утром 20-го Буш выступил с заявлением, в котором осудил переворот в Москве. В Белом доме начали обдумывать меры давления на новый советский режим. Было принято решение о свертывании экономической помощи, об отмене ряда визитов в СССР. Советскому послу в США Виктору Комплектову не удалось убедить американских официальных лиц в том, что новая власть в Кремле стремится к деловому сотрудничеству с Вашингтоном.

21 августа в программе Си-эн-эн выступил Збигнев Бжезинский: «Мы начинаем понимать, что кремлевская хунта, вероятно, не ожидала твердого американского “нет”. Она ожидала от Америки, как всегда, реализма и здравого смысла, но получила нечто обратное. Без сомнения, президент играл так, как это ему отнюдь не свойственно — с азартом, ва-банк. Он сыграл исключительно на оптимизме. И, если не ошибаюсь, он победил!»

Как откликнулись на события 19–21 августа бывшие советские диссиденты, нашедшие пристанище на Западе? «Комсомолка» опубликовала статью Владимира Максимова из Парижа. Максимов — главный редактор антисоветского журнала «Континент». Статья называлась «Из жалости я должен быть суровым…».

Сомневался в правомерности предъявленных гекачепистам обвинений по расстрельной 64-й статье Уголовного кодекса РСФСР. Измена Родине. Но измена Родине предполагает врага, в интересах которого эту самую измену совершают. «Это мы уже проходили. В одна тысяча девятьсот тридцать седьмом, а также и ранее, и позднее. И людей моего поколения на этой кровавой мякине уже не проведешь… Юристы и следователи тех яростных, но далеко не прекрасных лет, вроде Крыленки и Вышинского, не утруждали себя долгими поисками такового. К их услугам был весь список иностранных разведок от японской до перуанской включительно».

Дальше, Максимову непонятна та радикальная мстительность, которую проявляли иные прогрессисты, еще вчера осыпанные всеми милостями и наградами времен застоя. «С какой это стати любимец всех современных ему вождей Евгений Евтушенко, чуть ли не до последнего дня похвалявшийся своей личной дружбой с Фиделем Кастро или марксисткой Ванессой Редгрейв, превращается сегодня в этакого отечественного Маккарти и устраивает охоту за ведьмами в Союзе писателей? С какой это стати другой писатель, которого я очень высоко ценю как прозаика, проживший одну из самых благополучнейших жизней в советской литературе, вдруг призывает народ выращивать пеньку, чтобы вить из нее веревки для коммунистов? Мыслимо ли было, чтобы Виктор Гюго, возвратившийся из почти 20-летней ссылки, где он пробыл по милости путчиста Наполеона III, стал бы сводить счеты с братьями Гонкур, которые все эти годы процветали при императорском дворе? Мыслимо ли было, чтобы участник французского Сопротивления Андрэ Мальро мстил Франсуа Мориаку, занимавшему в оккупированной Франции весьма сомнительную позицию?.. А у нас некоторые борцы за свободу и демократию от литературы, едва прорвавшись к власти, спешат опечатать Союз писателей своих оппонентов. Господи, да когда же мы все-таки повзрослеем?» Максимов считал, что странно присваивать звание Героя Советского Союза погибшим у «Белого дома» юношам. К тому же нелепо: Союза практически не существует, а герои множатся.

«Вспомним-ка лучше мудрые слова Томаса Манна: “Несчастна страна, которая нуждается в героях”. Неужели окружающие Бориса Ельцина интеллектуалы не могли или не захотели указать ему на оскорбительную для погибших фальшь этой акции?»

Владимир Максимов предупреждал всех, кто требовал мщения и крови: если вы запустите этот карательный перпетуум-мобиле, то завтра окажетесь там же, где сидят сейчас его первые клиенты. «В таком случае, когда придет ваша очередь, не кричите перед закланием, что вас обманули. Нет, вы хотели быть обманутыми. И пенять вам будет не на кого, только на самих себя».

Статья заканчивалась предупреждением из «Гамлета» в переводе Бориса Пастернака: «Из жалости я должен быть суровым. Несчастья начались, готовьтесь к новым…»

Вести из «Матросской Тишины»

Численность объединенной следственной группы по делу ГКЧП, созданной 25 августа, — 97 человек. 53 из них из союзной прокуратуры, в том числе 30 следователей — из Управления по расследованию дел особой важности, 23 — из Главной военной прокуратуры.

Прокуратура РСФСР представлена 12 следователями из центрального аппарата и 15 — из различных областей РСФСР. В следственных действиях принимают также участие 11 представителей прокуратур Украины, 4 — Белоруссии и 2 — из Узбекистана.

Начальник отдела следственных изоляторов и тюрем ГУИД МВД СССР подполковник Э. Боготоба дал интервью, в котором утверждал, что пребывание под стражей 14 арестованных по делу о государственном заговоре ничем не отличается от жизни подследственных других камер изолятора «Матросская Тишина».

Согласно тюремному рациону, им положено в сутки: хлеба ржаного или пшеничного — 550 г, муки 2-го сорта — 10 г, круп - 90 г, макаронных изделий — 10 г, мяса — 40 г, рыбы — 70 г, масла — 50 г, сала — 5 г, сахара — 20 г, чая — 0,3 г, соли — 25 г, картофеля — 550 г, овощей — 250 г, а также немного томатной пасты и лаврового листа.

Разумеется, точно расчет не велся. Все зависело от общего рациона тюремной кухни и приготавливаемых блюд. Общая стоимость рациона — около 90 копеек в сутки.

Подследственным разрешены передачи до 10 кг в месяц. Учитывая возраст арестованных, их ежедневно посещали врачи. На каждого была заведена медицинская карта.

В ноябре арестованных, с учетом их возраста и хронических заболеваний, перевели на норму питания, установленную для лиц рядового и начальствующего состава органов МВД.

28 сентября на прошедшей в Доме журналистов пресс-конференции адвокатов, защищающих арестованных по делу ГКЧП, стали известны некоторые подробности.

От адвокатов требовали допуск. Журналисты предположили: значит, процесс будет закрытым? Иначе зачем возрождать то, что было в годы преследования диссидентов?

Ответы на вопросы представителей прессы давались обтекаемые,