Я стал думать об отце. Поможет ли он нам хоть чем-нибудь? Все эти месяцы он почему-то молчал. Но стоило ли удивляться? Теперь мой отец управлял всем Нижним миром, и обязанностей у него было не меньше, чем у президента страны. И сотовая связь у них не отличалась устойчивостью. Я очень хотел видеть отца. Но надо же: встреча совпала с моментом величайшего нашего провала! Я гнал эту мысль, а она упрямо лезла мне в голову.

Даже в ночной темноте трон Ра сиял так, что на него больно было смотреть. Вместе с баркой по обоим берегам двигались пятна теплого желтого света.

Из темноты проступали призрачные очертания деревень. Потерянные души торопились к берегу, чтобы поглазеть на нашу барку. После нескольких тысяч лет, проведенных во тьме, они ошеломленно смотрели на плывущего бога солнца. Их переполняла радость. Многие пытались кричать, но из их глоток не вырывалось ни звука. Кто-то просто протягивал руки, наслаждаясь мгновениями света и тепла. На это время призрачные тела наполнялись жизнью. На лицах появлялся румянец, лохмотья превращались в одежду. Возможно, потом все вернется в прежнее состояние, но мне хотелось удержать в памяти сияющие благодарностью лица и протянутые руки. Пусть и в последний раз, но мы показали им солнце.

Затем мои мысли снова перенеслись в Бруклин. Живы ли наши? Как отбиваются от армии Меншикова? Мне нестерпимо хотелось снова увидеть Зию… хотя бы затем, чтобы извиниться перед ней за невыполненную миссию.

Пятую и шестую области мы проплыли достаточно быстро, хотя я не знал, сколько времени успело пройти. И там нам встречались призрачные деревни, берега, усеянные костями, пещеры, где кружили ба. Завидев барку, ба торопились к нам и кружили над огненным троном, как мотыльки вьются над фонарем, освещающим крыльцо. Мы прошли еще несколько порогов, но светящиеся шары умело вели барку и ничего, кроме дополнительной качки, мы не почувствовали. Раза три или четыре из воды высовывались морды неведомых чудовищ, но Бес кричал им «БУУ!», и монстры тут же ныряли вглубь. Все это время Ра храпел на огненном троне.

Затем река вновь стала шире. Ее течение замедлилось. Исчезла рябь и волны. Мы опять вошли в пещеру. Здесь потолок сиял голубыми кристаллами, отражая свет Ра. Возникло полное ощущение, что солнце движется по голубому небу. Вдоль берегов росли болотные травы и пальмы. За ними простирались веселые зеленые холмы, усеянные белыми точками уютных домиков. У нас над головой пронеслась стая гусей. В воздухе пахло жасмином и свежеиспеченным хлебом. Мне стало легче, словно я вернулся домой после долгого утомительного пути и теперь могу растянуться на кровати.

– Поля Иалу, – сообщил Бес.

Его голос звучал почти весело. Лицо обрело прежнее беззаботное выражение.

– Седьмая область. Египетская загробная жизнь. Вы называете это место раем.

– А здесь приятнее, чем на Солнечных землях, – сказала Сейди. – И пахнет вкусной едой. Но если это рай, мы что же, умерли?

Бес покачал головой.

– Здесь Ра всегда делал привал. Заходил к своему хозяину, ел, пил и отдыхал перед последним отрезком путешествия. А последний отрезок был самым опасным.

– К своему хозяину? – повторил я, хотя прекрасно знал, о ком говорил Бес.

Барка причалила к пристани. Еще издали мы увидели две фигуры: мужскую и женскую. Отец встречал нас в своем обычном коричневом костюме. Его кожа отливала синевой. Мама была в белом призрачном платье. Мне показалось, что она не стоит на досках пристани, а слегка парит над ними.

– Что тебя удивляет? – спросил меня Бес. – Это же владения Осириса.

– Сейди! Картер! Как я рад вас видеть!

Отец обнимал нас, словно маленьких, но мы не возражали.

Он казался совсем прежним. Таким, каким я видел его каждый день, путешествуя с ним по разным странам. Я изо всех сил крепился, чтобы не заплакать. Отцовская бородка была аккуратно подстрижена. Бритая голова поблескивала. Даже запах туалетной воды был тем же: легкий аромат янтарного мускуса.

Отец отошел на шаг, желая получше нас рассмотреть. Его глаза сияли. Я почти поверил, что он остался обычным смертным человеком. Но только на первый взгляд. Стоило присмотреться, и под слоем «обычного смертного» проглядывал совсем другой человек: с синей кожей, облаченный в белые одежды и с короной фараона. На шее у него висел «джед» – символ Осириса.

– Отец, мы провалили нашу миссию, – вырвалось у меня.

– Тсс! Давай не будем сейчас об этом. Вам нужно отдохнуть и набраться сил.

Мама улыбалась.

– Мы внимательно следим за вашими успехами. Какие же вы смелые.

Смотреть на нее было еще тяжелее, чем на отца. Я даже не мог ее обнять, поскольку мама была бесплотным призраком. Когда она касалась моего лица, я ощущал лишь слабый теплый ветерок. Мама ничуть не изменилась. Ее светлые волосы падали на плечи, синие глаза сияли жизнью, но это было лишь миражом. Ее белое платье казалось сотканным из тумана, и вся она почти таяла в свете огненного трона.

– Дети, я так горжусь вами, – сказала она. – Идемте. Мы приготовили вам праздничное угощение.

Я шел, как в тумане. Бес тащил Ра на руках. После сна бог солнца заметно повеселел. У него появился некоторый интерес к жизни. Ра улыбался беззубым ртом и говорил:

– Отлично. Пир? Зебры?

Призрачные слуги в одеждах древних египтян проводили нас к подобию крытой веранды, где был приготовлен стол. Вдоль стен стояли большие статуи богов. Прежде чем попасть на веранду, мы прошли по мосту через широкий ров, где плескались белые крокодилы. Я сразу же вспомнил Филиппа Македонского и далеко не «райские» условия в нашем бруклинском доме.

Когда же я вошел на веранду, то застыл, разинув рот.

Меня изумило не то, что стол ломился от угощений. Удивителен был сам стол, отделанный красным деревом. Знакомый обеденный стол из нашего лос-анджелесского дома. Я узнал даже зазубрину на крышке. Это была зазубрина, оставленная первым в моей жизни швейцарским армейским ножом. И тогда же, в первый и единственный раз, отец сильно на меня рассердился. Я помнил и наши стулья из нержавеющей стали, с кожаными сиденьями. А за пределами веранды происходило нечто странное. В одно мгновение я смотрел на зеленые холмы и синее небо египетского рая, а в следующее – видел белые стены и широкие окна нашего дома в Лос-Анджелесе.

– Надо же! – воскликнула Сейди.

Она не сводила глаз с центра стола. Среди тарелок с пиццей, вазочек с засахаренными ягодами и фруктами и всеми прочими мыслимыми и немыслимыми угощениями возвышался бело-голубой торт из мороженого. Точная копия торта, который мы с Сейди дружно взорвали на дне ее рождения. Если кто забыл, ей тогда исполнилось шесть, а мне было восемь.

– Надеюсь, ты не против. – Мама улыбалась. – Ведь в тот раз вы остались без лакомства. С днем рождения, Сейди.

– Прошу рассаживаться, – сказал отец. – Бес, дружище, усади нашего дорогого Ра во главе стола.