Сначала Игорь схватил ее обеими руками, как утопающий цепляется за спасательный круг. Потом сел на кровати и, не вполне доверяя еще своим чувствам, медленно раскрыл ладони. Да, это действительно была клякса, родная, теплая, пульсирующая в такт биениям его сердца. Тогда Игорь ласково погладил ее, осторожно сполз с кровати, накинул халат и чуть ли не крадучись высунулся в гостиную.

– Это действительно ты? – спросил он Вестгейта, который уютно полулежал на диване с книжкой в руках и бутылкой под боком. – Или я уже до глюков допился? Нет, это ты! все правильно… Уффф! – Игорь присел в кресло и с облегчением рассмеялся.

Вестгейт отложил книгу, посмотрел на Игоря и улыбнулся в ответ.

– Помнится, в предгорьях Альп кто-то мечтал о «Гиннессе», – сказал он, вставая. – Сейчас достану из холодильника. И ты испытаешь… Как это ты говорил тогда? Глубокое и всеобъемлющее счастье?

– Не знаю, – сказал Игорь серьезно. – Меня тут насчет счастья просветили, и что-то мне на эту тему больше шутить не хочется.

Вестгейт принес ему запотевшую бутылку и пивной стакан, и примерно с минуту Игорю было не до разговоров. Потом он утер с губ пену и сказал:

– Ты живой?

Вестгейт невоспитанно раздавил окурок в пепельнице.

– Черт его знает, – признался он. – Я пока еще не привык к своему новому состоянию. Да и к новому статусу мне еще адаптироваться очень долго придется. Но в целом – да. Я живой. Только иногда мне кажется, что это какой-то другой я.

– Что там про новый статус? – не понял Игорь.

– А я теперь политэмигрант, – небрежно сообщил Вестгейт.

Некоторое время Игорь пытался осмыслить эту информацию, но задача оказалась ему не по зубам.

– И куда же ты эмигрировал? – спросил он.

– На историческую родину, балда!

– С ума сошел? – не поверил Игорь.

– Выперли меня, – сказал Вестгейт. – Хотели с конфискацией имущества, но такового за мной не числится. Успел мой адвокат подсуетиться. Между прочим, я тебе еще вчера обзвонился, а у тебя что-то с телефоном…

– Как обычно, – сказал Игорь. – Разомкнул контакты, и все дела.

– Ты же говорил, технологический брак…

– Не-а.

Вестгейт захохотал.

– Я вот чего не понял, – сказал Игорь. – Как же ты дальше будешь?..

– А ты? – вопросом на вопрос ответил Вестгейт. – Мы теперь, братишка, два сапога пара. Заперты в России, как тараканы в банке. Недели через две-три напряжение рассосется, границы откроются, и добропорядочные граждане снова начнут ездить по миру. А вот мы с тобой застряли тут надолго. Если не навсегда.

– Кто это сказал? – воинственно расправил плечи Игорь.

– Да все так говорят. Мы с тобой попали во все списки нежелательных элементов, которые только существуют в мире. Куда бы мы ни высунулись, нас будут отлавливать и вышибать обратно. В нежные объятия of Mother Russia.

– Что-то ты, брат, не особенно переживаешь по этому поводу. Или я ошибаюсь?

– Я же говорю – возможно, перед тобой не я, – объяснил Вестгейт. – Сам удивляюсь. Хотя… Я, может, всю жизнь только и жду возможности начать эту самую жизнь заново. С чистого листа.

– Как же я рад тебя видеть! – выпалил Игорь. Он пошарил в карманах халата, нашел резинку и собрал волосы в хвост. Поднялся и отправился на кухню за пивом.

– Первым делом, – мечтательно сказал в потолок Вестгейт, – перестану стричься. И никогда больше не надену галстук.

– У тебя как с деньгами? – спросил Игорь, копаясь в холодильнике.

– До швейцарских счетов враг не добрался. Так что деньги есть. А у тебя?

– Если не пить и не выпендриваться, года два с голоду не помру. А вот если пить…

– Разберемся, – сказал Вестгейт. – Лишь бы не было войны. А поскольку ее не будет, то и нам беспокоиться не о чем.

– Слушай, – Игорь поставил на стол бутылки и остался стоять, уперев руки в бока. – Как-то странно мы с тобой рассуждаем. Как будто уже все решено.

– А все решено, – сказал Вестгейт. И улыбнулся. – Я больше не служу. Никому и никогда.

– Так тебя и отпустят! – усомнился Игорь.

– Уже отпустили. Как только сдал полный отчет. Бессрочный отпуск без содержания.

– Тебе же нравилась эта работа. Ты мог бы остаться как аналитик, преподаватель, консультант, наконец…

– Братишка, – сказал Вестгейт очень мягко. – Ты совершенно прав. Мне очень нравилась эта работа. Потому что она была моей жизнью. А другой жизни, настоящей, я просто не видел.

– А теперь, значит, разглядел? – спросил Игорь довольно язвительно.

– Да, – ответил Вестгейт просто, и Игорь ему поверил.

– Как же они тебя отпустили так легко? – спросил он недоверчиво.

– Они и тебя отпустят без звука, – усмехнулся Вестгейт. – У нас с тобой неожиданно появился влиятельный покровитель.

– Черт возьми! – воскликнул Игорь. От удивления он даже сел. И схватился за пиво. Он уже догадался, кого Вестгейт имел в виду.

– Я сидел на Службе, отчет составлял вчера днем, – сказал Вестгейт. – И он вдруг зашел. Сказал, что хотел сначала через тебя попрощаться, но потом решил лично. И мы очень хорошо поговорили. Он ушел. А через полчаса я отправился сдавать отчет Папе. Захожу, а они с этим новым Дядей сидят ни живы ни мертвы… Только волосы на головах шевелятся. И лица очень выразительные. И слышу я неожиданно, что Служба допускает мой уход в отставку. Разумеется, если я выражу такое желание. А я взял и выразил. Само с языка слетело.

– Хотел бы я послушать, что он им сказал, – мечтательно произнес Игорь. – Он насчет эпитетов не стесняется…

– А он и не стеснялся. Меня потом догнал в коридоре Дядя и принялся рассыпаться в любезностях. Передавать тебе приветы и нам обоим ниже земли кланяться. Ну до смерти напуган человек. Я говорю – что случилось?

– И он рассказал? – не поверил Игорь.

– Ты бы его видел в этот момент! Потом, я все-таки умею разговаривать с людьми. И выяснилось, что буквально передо мной явился в кабинет некто страшный до одури. Заявил, что если с этого момента на нас с тобой будет оказано хоть малейшее давление, то он, когда в следующий раз приедет, устроит Службе полный и окончательный п…ц. И как я понял, это было сказано весьма убедительно.

– Значит, он вернется, – сказал Игорь. Он встал, шагнул к окну и посмотрел в небо. Там плыли белые облака и ярко светило солнце. Вестгейт подошел и встал рядом.

– Помнишь Иру? – неожиданно спросил он. – Ну, жену Волкова.

– Конечно, помню, – кивнул Игорь, продолжая рассматривать облака.

– Лежит в коме. – Вестгейт тяжело вздохнул и отошел. – Говорят, упала, как только мы его увезли.