— Увидим.

Он распахнул глаза, как будто воспоминание о его запуганном послушном сыне не вязалось с этим взбешенным Презом, который отбыл срок за свои грехи. Отец отступил назад, двигаясь к центру комнаты.

Труп Жука наполнил пространство бурлящим возмездием. Сегодня вечером я убью своего отца не только ради себя, но и за Мо и Жука.

«Теперь я тебя поймал. Я не позволю тебе прожить ни одной долбанной минуты».

Рубикс провел рукой по волосам, убирая с глаз сальные пряди.

— Ты действительно собираешься меня одолеть?

Молодая девушка в рваной ночной рубашке и синяках по всей ее белой коже села в постели. Комната была такой же грязной, как и все остальное здание. По полу разбросаны журналы, на прикроватной тумбочке валялись салфетки, а простыни выглядели так, как будто только таракан счел бы их гигиеничными.

— Я сражусь с тобой и выиграю.

Рубикс засмеялся.

— Как бы, блять, не так. Ты ведь помнишь прошлое, не так ли, парень? Ты помнишь, как я каждый раз надирал тебе задницу?

Девушка захныкала, его глаза сверкнули.

Я дернул головой в сторону выхода.

— Уходи.

Мне не нужны были ни зрители, ни заложники. Если мой отец проиграет, он без колебаний воспользуется ею в качестве защиты. И я без колебаний ее убью, если он это сделает.

Она вскочила с кровати, переводя глаза то на Рубикса, то на меня.

Рубикс усмехнулся.

— Возвращайся в постель, детка.

— Делай, как я сказал, и уходи — прорычал я.

Как бы она ни была верна Рубиксу, девчонка быстро испарилась. Схватив отвратительный халат, она бросилась к двери.

Рубикс впился в меня взглядом.

— Не хочешь киску, Артур? Ты всегда был ...

— Это ты избил эту девушку или просто неаккуратно воспользовался моментом? — прервал его я, сделав еще один шаг.

На этот раз он не отступил, его босые ноги приросли к полу. Он знал так же хорошо, как и я, что убежать не получится — ни ему, ни мне.

Он выглядел старше, злее. Его тело было жилистым, но поплывшим в талии. Одетый в джинсы с низкой посадкой и без рубашки, он обнажил свою татуировку «Кинжал и роза», которая украшала его грудную клетку, сливаясь с другими на груди и руках.

Время его не пощадило — он уже сгорбился и заболел артритом. Татуировки у него были уродливого выцветшего зеленого цвета, а лицо испещрено морщинами.

Он не выглядел достойным оппонентом, но я был достаточно уязвим, чтобы не купиться на маску слабака. Он был чертовски жесток. Он заслуживал смерти.

Мы кружили друг вокруг друга, стараясь не наносить ударов. Нож, которым он меня ударил, остался в его кулаке, с крошечными капельками крови. Моей крови.

Он ухмыльнулся, не в силах спрятаться за маской, которую носил всю свою жизнь. Вот он момент истины: злой ублюдок, которому плевать на других.

Я сделаю миру одолжение, удавив его.

— Что сказать, ей это не понравилось? Почти как твоей интрижке на стороне, да? — снова засмеялся Рубикс.

— Лютик наслаждалась временем, проведенным с нами. Разве она тебе не сказала?

Мое сердце разорвалось.

Он умрет тысячью гребаных смертей за то, что прикоснулся к Клео.

Моя рана представляла собой странную смесь горячего и липкого, холодного и влажного. Я не хотел отвлекаться, но, по крайней мере, травма не могла соперничать с болью в моей голове. За последние несколько дней моя терпимость к боли возросла — не благодаря ему.

Я зарычал:

— Она мне все рассказала. Это только подтверждает мой вывод.

Ярость клокотала у меня внутри. Я хотел сорваться и напасть. Но я не мог позволить гневу встать у меня на пути. Эмоции приводили к ошибкам. Все должно было быть хладнокровным и просчитанным. Я его убью. И отказываюсь умереть при попытке это сделать.

— Ой, и какой же?

Мы продолжали кружить, ожидая, пока кто-то попытается напасть.

— Что я убью тебя и никогда больше о тебе не вспомню.

Рубикс сердито посмотрел на меня. Он внезапно бросил нож, вонзив его в матрац, на котором была его шлюха.

— Ты никогда не переставал верить в сказки, да?

Я не ответил.

— Хочешь убить меня? Отлично. Посмотрим, черт возьми, как это у тебя получится, — он поднял кулаки.

— Ни ножей, ни стволов. Сделаем это по старинке.

Я размял шею, напрягая мышцы.

— Меня устраивает.

Пауза.

Всего одна пауза. Затем война.

Но совершенно синхронно мы перестали кружить и встретились посередине.

Все внутри меня оборвалось. Я мечтал об этом моменте — я молил об этом шансе. И вот он настал.

Я взревел, ударив его в грудь.

Он ударил ногой и метнулся в сторону, оставляя достаточно места для жестокого апперкота.

В моих глазах вспыхнули звезды, язык залила кровь.

— Артур, ты все такой же слабак. — Рубикс бросился прочь, подняв кулаки. — Клео пиздец как повезет, если я тебя убью.

Раскаленная ярость жгла мои вены, как вулкан.

— Ты никогда не прикоснешься к ней!

Мы снова сошлись вместе. Атакуя и защищаясь.

Бой казался отрепетированным. Как будто мы следовали какому-то предопределенному пути и сценарию.

Он бил кулаками. Я тоже.

Его ответные удары достигали цели. Мои тоже.

Мы причиняли друг другу боль, но ни один из нас не продвинулся вперед.

Чистилище битвы, где мы оба страдали, заставляя другого истекать кровью.

— Тебе достаточно? — сказал, тяжело дыша, Рубикс, из его носа текла кровь.

Я улыбнулся почти безумно. Все, чего я хотел, — это чтобы его жизнь оборвалась. Чтобы он умер.

— Мне не будет достаточно, пока ты не заплатишь за то, что сделал! — я бросился к нему, размахивая кулаками — все единообразие было нарушено в пользу того, чтобы причинить как можно больше боли.

Каждый удар был очищением, а хруст его челюсти — исцелением.

Время потеряло всякий смысл, когда мы колотили друг друга. Каждый удар делал меня только сильнее, я становился будто невесомым благодаря дарованному по частям искуплению.

Отец дрогнул. Он потерял уверенность в себе и стал небрежным.

Тяжело дыша, он зарычал:

— Ты пустая трата времени, Артур. Просто сдавайся уже. Перестань выставлять себя дураком.

Я усмехнулся, проглотив вкус металла и запекшуюся кровь.

— Ты проигрываешь, отец.

Каждое попадание и пропущенный удар подпитывали меня, словно зверя. Рубикс, возможно, пытался превратить меня в себя — но каким-то