В ушах Хэсины зазвучал его голос:

«Уехать – это неплохая идея».

Это действительно была очень неплохая идея. Если она останется, то рискует со временем стать такой же, как мать. Холодной, язвительной, озлобленной воспоминаниями о том, каким человеком она когда-то была.

Вздохнув, Хэсина повернулась на бок и уткнулась лицом в подушку. Она не пахла Акирой. Хэсина подумала, что он, возможно, вообще ни разу не спал на этой кровати.

Она улеглась на пол и вспомнила, каково ей было сидеть на троне или стоять на террасах. Все это не могло сравниться с ощущением твердой поверхности под спиной. Вот где была ее истинная стихия.

Впервые за долгое время она крепко заснула.

* * *

На следующее утро она пила чай на веранде лазарета и смотрела, как дождь стекает с загнутых вверх козырьков и растапливает снег на листьях лотоса.

Если она согласится уехать в горы с матерью, такие мирные картины станут для нее обычным делом. Ей не придется больше волноваться о судьбе королевства. В отсутствие Санцзиня страной будет править Цайянь. Но тут перед глазами Хэсины снова встали его забрызганные кровью костяшки, и она передернулась. Горячий чай выплеснулся ей на руку. Она разжала пальцы.

Чашка упала.

Хэсина смотрела на осколки, и шум дождя постепенно затихал, уходя на задний план ее сознания. Ситуация повторялась. Когда-то она так же смотрела на пролитый отвар в комнате матери. Тогда она боролась с жаром унижения, нахлынувшим на ее щеки, и молила о благословении. Теперь она уже не была такой глупой.

Теперь она уже не была такой смелой.

– Не вижу твоих вещей, – сказала мать, когда Хэсина встретила ее у Северных ворот. Ни одна живая душа не узнает о том, что вдова короля была в столице, или о том, что Хэсина размышляла, не бросить ли ей свое королевство, малодушно сбежав на рассвете в горы.

– Я остаюсь.

По промасленной бумаге их зонтиков стучали капли дождя.

Хэсина думала, что мать станет переубеждать ее, но она лишь пожала плечами и отвернулась. Ее слуги подбежали к ней, чтобы помочь забраться в карету.

– Поступай, как считаешь нужным.

Провожая карету взглядом, Хэсина чувствовала, как внутри нее образуется знакомая пустота. Только теперь у нее не было ни отца, который отвел бы ее в рощу собирать хурму, ни сестры, которая потащила бы ее в мастерские, где они вместе красили бы рулоны белого шелка в оттенки розового, бирюзового и фиолетового, пока Хэсина не позабыла бы о королеве.

Только теперь она не хотела забывать о матери. Хэсина всегда раздумывала о том, что она сделала не так, чтобы заслужить ненависть королевы. Она ни разу не допустила, что, возможно, дело вовсе не в ней. Теперь она это понимала. Не в каждой истории ей была отведена роль рассказчика.

Она в одиночестве вернулась в Восточный дворец и начала готовиться к утреннему собранию.

* * *

На следующий день дождь не прекратился. Сотни людей собрались под рыдающим небом, чтобы посмотреть на сожжение тела Лилиан. От их нетерпения буквально валил дым, а вот дрова никак не хотели загораться. Огонек дрожал и постоянно угасал под неистовыми порывами ветра, и в конце концов Хэсине пришлось приказать стражам сбрызнуть ветки маслом; только тогда пламя охватило погребальный костер. Когда от него повалили клубы черного, удушливого дыма, она вышла из-под прикрытия паланкина и осталась стоять под ливнем, позволив каплям дождя стать слезами, которые она не могла пролить.

На следующее утро дождь превратился в лед, и улицы поблескивали в лучах поднимавшегося солнца. Хэсина снова держала путь к павильону, на этот раз чтобы присутствовать на казни главаря отряда линчевателей. К тому моменту, как стражи повели молодого человека к виселице, там снова успела собраться толпа.

– Саранча слетается! – крикнул он, когда на его шею накинули петлю. – Пусть я умру сегодня, но вы все умрете зав…

Под его ногами открылся люк; веревка дернулась и натянулась. Хэсина отвела взгляд. Когда молодой человек, наконец, застыл, она приказала, чтобы его тело оставили в петле на одну ночь и один день в качестве предупреждения.

Она уже отвернулась, чтобы уйти, когда из толпы послышалось сдавленное всхлипывание. От этого звука у нее заболело сердце. Кто оплакивал молодого человека? Мать, потерявшая ребенка? Сестра, у которой не стало брата? Если Хэсина осмелится обернуться, она встретит полный ненависти взгляд. Она была готова это сделать, потому что заслужила его.

Чья-то рука схватила Хэсину за локоть, остановив ее.

Ничего не говоря, Цайянь набросил мантию ей на плечи и, прежде чем она успела что-то возразить, повел ее вдоль павильона. Он шел позади нее, словно хотел защитить ее от всей ненависти этого мира. Он помог ей забраться в паланкин, и внезапно Хэсина поняла, что ее колено прижимается к колену брата, которого она не видела с той ночи в его комнате и с которым не разговаривала с того дня в тронном зале.

Нужно было что-то сказать. Она попыталась набраться смелости, чтобы заговорить.

Цайянь опередил ее. Он сообщил ей о том, как проходят экзамены (предварительный этап уже закончился), и рассказал о передвижениях городской стражи. Из его рта вылетали цифры и статистические данные, его голос звучал ровно и спокойно. Хэсине очень хотелось схватить Цайяня за плечи и хорошенько встряхнуть – ей понадобилось все ее самообладание, чтобы этого не сделать. Она сжала одну руку другой.

Прекрати притворяться, что между нами все хорошо. Скажи, что ненавидишь меня, что во всем меня винишь. Выкажи мне свою обиду, чтобы я могла что-нибудь с ней сделать, но только не прячься от меня.

Но она очень устала и замерзла. У нее больше не оставалось сил быть храброй. Поэтому она кивала головой, слушала его и делала уместные замечания. Когда они вошли во дворец, Цайянь поклонился Хэсине, как и подобало королевскому советнику, и оставил ее у дверей в тронный зал.

На маленьком столике из слоновой кости ее ждали письма от Санцзиня. Он отправил их из Цяо – одного из трех крупнейших торговых городов на пути к границе. Хэсина аккуратно вскрыла их. Увидев острый, угловатый почерк брата, она почувствовала себя спокойнее, хотя слова, написанные его рукой, были полны тревоги:

«Наследный принц собрал войско в три тысячи пророков, вероятность войны довольно высока».

Она сожгла его письма, как только закончила их читать, и обхватила голову руками. В стране только-только начала восстанавливаться стабильность; Кендия погубит ее, словно суровый мороз.

Остаток ночи она провела, составляя официальное послание королю Нинга. «Постулаты» запрещали военные союзы с любым из трех соседних государств, но она ведь решила остаться. Она решила править своим королевством. Пусть книги и законы горят огнем – она должна была сделать хотя бы что-то.

Она часами сидела в архивах, пытаясь найти способ уничтожить книгу. Теперь, когда рядом с ней не было Лилиан, которая бы ее контролировала, Хэсина пропускала приемы пищи и часто забывала лечь спать. Каждый рассвет она встречала с пустым желудком и опустошенным сердцем. Бессмертие к оригиналу «Постулатов» притянула какая-то пророчица; наверняка обратить магию можно было подобным образом. Но учитывая историю ее взаимоотношений с пророками – она была знакома с двумя девушками, обладавшими даром, и обе погибли, – Хэсина не спешила заводить дружбу с кем-то еще.