Конструктора достиг всего двух десятков метров, вот тогда эта превентивная мера помогла бы. Но не сейчас. Перекрыть рост сверху мы перекроем, но движение корня вглубь уже не остановить.

– Что-то я вас обоих не пойму. То вы стоите на максималистских позициях, высказываясь в пользу уничтожения Конструктора, то вдруг поворот на сто восемьдесят градусов!

– Да потому, что никто из нас не знает, как предотвратить катастрофу, – мягко сказал Грехов. – А сидеть сложа руки мы не умеем, да и не имеем права. Отступать мы можем только в том случае, когда испробуем все средства, предоставленные наукой. Наука дает нам вакуум-зону – мы ее используем. Что она может дать еще?

– ТФ-эмиттер, – усмехнулся Диего.

Нагорин, отвернувшись, возился над приборной панелью.

– Приготовьтесь, – сказал Грехов. – Идем вверх…

ПРЕДЕЛЫ ТЕРПЕНИЯ

В зеркальной глади поля карикатурно отражались передвигающиеся по залу люди, аппаратные стойки и пульты. Грехов посмотрел на свое волнистое отражение и подумал, что такой эффект может сразить любого оптимиста, довольного своей внешностью.

– Любуешься? – остановился рядом Сергиенко. – Пошли к видео, минут через десять будут транслировать включение зоны.

Они пересекли зал, поражающий новичков тишиной и голубизной центроплана. Несмотря на то что здесь постоянно царила атмосфера лихорадочной человеческой деятельности, десятки людей были заняты работой с вычислителями, виомами, связывающими зал с десятками патрульных кораблей, баз, абонентных пунктов, зондов-автоматов во всех уголках Солнечной системы, – неведомым техническим ухищрением строители обеспечили такую общую тишину в зале, какая редко бывает даже в лесу перед грозой.

Пояс главного виома слева был залит тушью пространства, справа нависла красно-оранжевая с фиолетовыми и черными тенями выпуклая стена Марса.

Очевидно, кто-то подал общую команду, и суета в зале стала стихать. Грехов заметил у главного пульта Торанца и направился к нему. Рядом с начальником погранслужбы стояли Банглин, Пинегин, председатель ВКС Тимур Северов, высокий, бронзоволицый, с шапкой совершенно белых волос.

– Внимание! – проговорил Торанц. Только теперь, стоя в пяти метрах, Грехов услышал его голос. – Включаю трансляцию. Первый горизонт…

Картина в виоме изменилась: все пространство заняла поверхность Марса, на месте Эллады простиралась странная черная плоскость, окруженная неэффектной при взгляде с высоты огненной змейкой. В центре плоскости светился голубовато-призрачным светом широкий конус. Все это казалось накрытым тонкой вуалью или сеткой, едва видимой в просветы легких перистых облаков.

– Второй горизонт.

Изображение передавалось с телезондов, зависших ярусами на разных уровнях над поверхностью планеты. Несмотря на то что Деймос в данный момент пролетал над другими районами Марса, казалось, он висит над Элладой, скачками передвигаясь в глубь потревоженной, потерявшей былую прозрачность атмосферы.

– Третий горизонт!

Теперь черный диск разросся до размеров планеты. Конус в его центре оказался колоссальным горным пиком, состоящим из светящегося «льда». Но, вглядевшись, можно было увидеть, как поверхность его непрерывно струится от подножия к вершине, истекая дрожащим копьем голубого света. Иногда в толще горы загорались злые пронзительно-зеленые звезды, отзывающиеся в зале звонками регистраторов радиации.

Вуаль оказалась металлической решеткой, окутывающей всего Конструктора гигантским ажурным куполом.

– Патруль готов?

– Готов, – донесся голос из динамиков.

– Включаю.

И… ничего не изменилось. Минуту, другую… А потом Грехов заметил, как изображение черного диска стало постепенно затягиваться белой мутью, тускнеть все быстрее и быстрее, пока вовсе не скрылось под белой пеленой.

– Что это? – спросил Банглин.

– Зона начала отнимать энергию в первую очередь у атмосферы, – пояснил Сергиенко. – Температура в воздушном слое под поглотителями понижается, начинает конденсироваться влага… Потом и газы.

– Но ведь это вызовет струйные течения в атмосфере, – сдержанно сказал Северов. – Ураганы, песчаные бури усилятся… Все это учтено?

– Учтено, – кивнул Торанц, – приняты все меры безопасности…

– Нет, я не то имел в виду. Как работа зоны отразится на Марсе? На городах и поселках?

– Ураганы, конечно, усилятся, – осторожно начал Сергиенко, переглядываясь с Банглиным. – Но по мере энергопоглощения мощность их тоже будет падать… почти до нуля. Правда, все равно все высокоширотные поселения, включая Первомарск и Тревор, пострадают. Лесные массивы в долинах, очевидно, будут уничтожены полностью.

– Не зона основной виновник катастрофы, а Конструктор, – своим металлическим высоким голосом сказал Банглин.

– А может быть, все же мы сами? – тихо произнес Северов.

Перекликались инженеры связи, операторы слежения и координации патрулей. Метались в пределах слышимых зон рабочие попискивания и пересвистывания автоматов, универсальных счетно-решающих машин, но Грехову показалось, что в зале наступила полнейшая тишина. У него было такое ощущение, будто ему отвесили пощечину, и предстояло еще разобраться – справедливо или несправедливо. Хотя… если уж Северов говорил что-нибудь, он отвечал за свои слова.

– Переключите на какой-нибудь пост на поверхности, – попросил председатель ВКС.

Бело-желтая пелена в виоме сменилась коричневой. Под куполом сразу стало темно. Оператор подключил и звук, и в зал ворвался рев урагана, проносившегося над прозрачной башней поста. Башня вздрагивала и вибрировала – судя по миганию изображения.

– Радиодиапазон, – приказал Торанц в микрофон. – В обычном свете мы ничего не увидим.

В коричневой с черными струями стене появились просветы, потом рыжая пелена стала светлеть по всей поверхности и почти полностью исчезла. На горизонте показалась удивительная ярко-алая завеса, колеблющаяся, как занавес северного сияния.

– Двадцать два километра. Если Конструктор не остановится, через три часа граница диска снесет башню поста.

– Когда будут известны результаты эксперимента?

– Примерно через час. Станции не сразу развивают предельную мощность.

Северов кивнул и покинул зал. Вместе с ним ушел и Торанц.

Грехов остался. До начала дежурства было еще около часа, и