вторично вышел на свет.

Тут опять папа разбушевался, дескоть, это, мол, ещё нельзя назвать рождением, что это, мол, ещё не человек, а скорее наполовину зародыш и что его следует либо опять обратно запихать, либо посадить в инкубатор.

И вот посадили меня в инкубатор.

25 сентября 1935 года

244

Инкубаторный период

В инкубаторе я просидел четыре месяца. Помню только, что инкубатор был стеклянный, прозрачный и с градусником. Я сидел внутри инкубатора на вате. Больше я ничего не помню.

Через четыре месяца меня вынули из инкубатора. Это сделали как раз 1-го января 1906 года. Таким образом, я как бы родился в третий раз. Днём моего рождения стали считать именно 1-ое января.

〈Сентябрь 1935〉

245

Липавского начала мучить кислая отрыжка. Бедный Липавский мучился ужасно. Этот вечно омерзительный вкус во рту и постоянное жжение в пищеводе способно довести человека до исступления.

Жена Липавского, Тамара, заявила, что если это будет так продолжаться, то она начнёт подискивать себе нового мужа. Липавский отнёсся к словам своей жены довольно скептически и даже попробывал сострить. Но в тот момент, когда он острил, произошла отрыжка. Желая скрыть это неприятное явление, Липавский мотнул головой и дернул плечами, надув при этом щёки. Однако отрыжка оказалась сильнее, чем можно было ожидать, и с громким звуком вылетела изо рта.

Тамара вскочила и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Липавский кинулся было в догонку, но по дороге опять громко икнул и, махнув рукой, вернулся обратно. А Тамара выбежала на улицу и помчалась по Большому проспекту.

2. Тамара пришла к Заболоцкому и сказала: «Хотите стать моим мужем?» Заболоцкий отказался, мотивируя свой отказ тем, что он уже женат на Екатерине Васильевне. Тогда Тамара, оскорблённая, вышла от Заболоцких и позвонила к Олейниковым. Дверь открыла Лариса. Тамара бросилась Ларисе на шею и разрыдалась. Лариса, узнав в чём дело, посоветывала Тамаре обратиться к холостому Якову Семёновичу Друскину. Тамара помчалась к Друскину.

〈Около 28 сентября 1935〉

246

Жил-был человек, звали его Кузнецов. Однажды сломалась у него табуретка. Он вышел из дома и пошёл в магазин купить столярного клея, что бы склеить табуретку.

Когда Кузнецов проходил мимо недостроенного дома, с верху упал кирпич и ударил Кузнецова по голове.

Кузнецов упал, но сразу же вскочил на ноги и пощупал свою голову. На голове у Кузнецова вскочила огромная шишка.

Кузнецов погладил шишку рукой и сказал:

– Я, гражданин Кузнецов, вышел из дома и пошёл в магазин, что бы… что бы… что бы… Ах, что же это такое! Я забыл, зачем я пошёл в магазин.

В это время с крыши упал второй кирпич и опять стукнул Кузнецова по голове.

– Ах! – вскрикнул Кузнецов, схватился за голову и нащупал на голове вторую шишку.

– Вот так история! – сказал Кузнецов. – Я, гражданин Кузнецов, вышел из дома и пошел в… пошел в… пошел в… куда же я пошел? Я забыл, куда я пошел!

Тут сверху на Кузнецова упал третий кирпич. И на голове Кузнецова вскочила третья шишка.

– Ай ай ай! – закричал Кузнецов, хватаясь за голову. – Я, гражданин Кузнецов, вышел из… вышел из… вышел из погреба? Нет. Вышел из бочки? Нет! Откуда же я вышел?

С крыши упал четвертый кирпич, ударил Кузнецова по затылку, и на затылке у Кузнецова вскочила четвертая шишка.

– Ну и ну! – сказал Кузнецов, почесывая затылок. – Я… я… я… Кто же я? Никак я забыл, как меня зовут. Вот так история! Как же меня зовут? Василий Петухов? Нет. Николай Сапогов? Нет. Пантелей Рысаков? Нет. Ну кто же я?

Но тут с крыши упал пятый кирпич и так стукнул Кузнецова по затылку, что Кузнецов окончательно позабыл всё на свете и крикнув: «О-го-го!», побежал по улице.

* * *

Пожалуйста! Если кто ни будь встретит на улице человека, у которого на голове пять шишек, то напомните ему, что зовут его Кузнецов и что ему нужно купить столярного клея и починить ломаную табуретку.

1 ноября 1935 года.

247

Новая Анатомия

У одной маленькой девочки на носу выросли две голубые ленты. Случай особенно редкий, ибо на одной ленте было написано «Марс», а на другой – «Юпитер».

1935

248

Басня

Один человек небольшого роста сказал: «Я согласен на всё, только бы быть хоть капельку повыше».

Только он это сказал, как смотрит – стоит перед ним волчебница.

– Чего ты хочешь? – говорит волчебница.

А человек небольшого роста стоит и от страха ни чего сказать не может.

– Ну! – говорит волчебница.

А человек небольшого роста стоит и молчит. Волчебница исчезла.

Тут человек небольшого роста начал плакать и кусать себе ногти. Сначала на руках все ногти сгрыз, а потом на ногах.

* * *

Читатель, вдумайся в эту басню и тебе станет не по себе.

〈1935〉

249

Окно, занавешанное шторой, всё больше и больше светлело, потому что начался день. Заскрипели полы, запели двери, в квартирах задвигали стульями. Ружецкий, вылезая из кровати, упал на пол и разбил себе лицо. Он торопился на службу и потому вышел на улицу, прикрыв лицо просто руками. Руки мешали Ружецкому видеть куда он идёт и потому он дважды налетал на афишную будку, толкнул какого то старичка в коленкоровой шапке с меховыми наушниками, чем и привёл старичка в такую ярость, что случившийся тут поблизости дворник, старающийся поймать лопатой кошку, сказал расходившемуся старичку: «Стыдно, батька, в твои то года так безобразничать!»

〈1935〉

250

– Видите ли, – сказал он, – я видел как вы с ними катались третьего дня на лодке. Один из них сидел на руле, двое гребли, а четвёртый сидел рядом с вами и говорил. Я долго стоял на берегу и смотрел, как гребли те двое. Да, я могу смело утверждать, что они хотели утопить вас. Так гребут только перед убийством.

Дама в жёлтых перчатках посмотрела на Клопова.

– Что это значит? – сказала она. – Как это так можно особенно грести перед убийством? И потом, какой смысл им топить меня?

Клопов резко повернулся к даме и сказал:

– Вы знаете, что такое медный взгляд?

– Нет, – сказала дама, не вольно отодвигаясь от Клопова.

– Ага, – сказал Клопов. – Когда тонкая фарфоровая чашка падает со шкапа