вокзала и Смольного института, времен нахождения в нем большевиков. И с этим ничего нельзя было поделать. Постоянно звонили телефоны — что обычный, что спутниковый. Беспрестанно приходили и уходили какие-то люди. В большинстве своем это были высокопоставленные военные, но среди них мелькали лица и сугубо гражданских чиновников. Квартира не была приспособлена для занятия делами государственного уровня. Небольшую гостиную перед кабинетом пришлось срочно превращать своими силами в некое подобие приемной, где осатаневший от бесчисленных звонков по телефонам и визитеров Михайлов уже не знал, куда ему самому деться от этой сутолоки и бестолковости. Только-только заканчивалось одно заседание, как тут же начиналось другое. Курьеры с депешами и лицами крайней озабоченности ходили туда и сюда чуть ли не строем и по-батальонно. Настя, три раза разогревавшая обед пребывала в состоянии тихой паники. Спасибо Вальронду, сдавшему утром дежурство своему сменщику и не ушедшему домой, а с нескрываемым удовольствием оставшемуся помогать по хозяйству. Им вдвоем пришлось взять на себя все заботы по дому и предстоящему переезду на себя. Так как рассчитывать на занятого отца и любимого внука, не имело смысла. Тот, вообще, увидев утром весь этот неконтролируемый улей с шершнями, только присвистнул и без лишних слов, пренебрегая элементарными мерами безопасности, свалил на все выходные к какому-то своему приятелю на дачу. «Если все выходные будут такими, то на фиг сдалось это гр….е диктаторство!? Отец в таком темпе просто долго не протянет. Он загнется, если не за год, то за два — точно!» — с ужасом думала Настя, наблюдая суету царящую вокруг. С ней вполне солидарен был и Валерий Иванович Лютиков, издерганный, весь на нервах от напряжения и уже не знающий каким богам молиться, чтобы все это поскорее закончилось и наступило долгожданное завтра с его запланированной передислокацией в специально оборудованную для подобных вещей резиденцию. Но с еще большим нетерпением он ожидал окончания следствия по делу руководства ФСО, чтобы вернуть этой службе привычные для нее обязанности, а самому и своим людям вернуться к тихой и спокойной разведывательно-диверсионной, подрывной, контртеррористической и партизанской деятельности. Возня и сумасшедшая беготня поутихли только часам к восьми вечера, когда пришедший в окончательное неистовство Лютиков, едва просто не захлопнул двери перед носом очередного озабоченного неотложными вопросами посетителя. Наконец, к девяти вечера все это безобразие, с точки зрения соблюдения норм безопасности, окончательно прекратилось. И «воронья слободка», как в сердцах назвал квартиру Михайлов, начала приходить в себя, заодно готовясь к непродолжительному летнему сну — тревожному и прерывистому.

Завтрашний день должен был определить, на чью сторону, в конце концов, склонится чаша победы. Страна опять замирала в ожидании грядущего, призванного в дальнейшем определять ее судьбу на многие годы вперед. Эта ночь обещала быть бессонной и тревожной.

II

31 июня 2020 г. (да-да, у них тут в июне 31 день, не забывайте, что это все-таки параллельная Вселенная), г. Москва.

Ну, вот и настал этот всеми ожидаемый день. Большинство жителей столицы ждали его с нескрываемым опасением и даже неприязнью. Однако были, к сожалению и те, кто связывал намечаемые события с надеждой на то, что они выльются в некое подобие Майдана, которым можно будет воспользоваться в целях повышения своего социального статуса, да и возможностью извлечь материальную выгоду из сложившегося хаоса. А еще были «третьи», мнящие себя хитрыми кукловодами, управляющими протестным электоратом. Они до поры до времени никак не проявляли своей политической активности, сидя за толстыми и непроницаемыми стенами посольств и торговых представительств, но ждали подходящего случая, чтобы наглядно продемонстрировать свою силу и свои возможности на пока чужом для них «поле». Они конечно догадывались, что сведения об их закулисной деятельности могли просочиться наружу, но по всегдашней своей высокомерности не придавали этому слишком большого значения. И все-таки даже их скромного разумения хватило на то, чтобы понять всю тщетность попыток радикальной смены курса страны. Вся их надежда была связана лишь с тем, что новые власти «утопят в крови» протест «народных» масс, показывая всему миру свою человеконенавистническую сущность. После чего страна должна погрузиться, если и не в пучину гражданской войны, то уж во всяком случае, в кровавый хаос и неразбериху, что, естественно, хотя бы ненадолго, но притормозит неумолимый разбег «красного катка». Им необходимо было любой ценой выиграть драгоценное время, потому как они прекрасно сознавали потенциальную мощь проснувшегося от летаргической спячки «русского медведя». Если «медведя» не остановить сейчас, всадив ему рогатину в бок, когда он только заворочался в своей берлоге, то пройдет пять, максимум десять лет и его уже не сможет остановить даже применение ядерного оружия. Все это они прекрасно понимали, но предпочитали не афишировать свои опасения перед широкой западной публикой, дабы не сеять панические настроения в итак задерганные экономическими кризисами, пандемией и искусственно искривленной психикой умы своих сограждан. Да и самим адептам в стане врага, именуемым ими за глаза не иначе, как «расходный материал», не следовало знать, для каких истинных целей отдают их на заклание. Не заслужили-с.

К своему вящему удивлению, проснувшись утром, москвичи не обнаружили ровным счетом ничего такого, что бы могло указывать на подготовку властей к обострению обстановки. Против всякого ожидания количество полицейских на улицах столицы не то что не увеличилось, а напротив немного даже снизилось. Правда еще оставались военные и «росгвардейские» патрули на БТРах, стоящих на пересечении больших улиц, но и их стало значительно меньше по сравнению с предыдущими днями. К тому же за неделю с момента объявления чрезвычайного положения к ним успели привыкнуть и они из «пугала» превратились в некий предмет бытового антуража, на который перестают обращать внимания по истечению нескольких дней его пребывания в квартире. Всем казалось, что они тут были со времен Юрия Долгорукого. И лишь невдалеке от трех площадей, намеченных внесистемной оппозицией для начала проведения своих акций, полицейские патрули стали попадаться чаще. При этом вели они себя предельно корректно, никого не хватая и не требуя предъявить им удостоверения личности и анти-ковидные паспорта. Останавливая ненадолго, желающих пройти в направление площадей они всего лишь напоминали им об ответственности за нарушение карантинных мер и режима чрезвычайного положения. Каждая из злополучных площадей, куда уже с утра потянулись потенциальные нарушители спокойствия, была окружена жиденьким кольцом полицейских, никак не экипированных для случаев подавления народного недовольства. Они тоже вели себя спокойно, никому не препятствуя в проходе. Где-то вдали начали выстраиваться автобусы, видимо для транспортировки наиболее буйных демонстрантов. Но на это никто не