— А я тебя, — ответила Кейт. — И я хочу, чтобы вечность оставалась с нами. Мне кажется, мы неплохо бы провели ее.

К ним подошел Дугхалл и остановился чуть позади. Они посмотрели друг другу в глаза и, печально улыбнувшись, разжали объятия.

— Нам пора, наверно? — спросила Кейт у дяди.

— Как ни жаль, но это так. Армия Увечных приближается к городу. Здесь меня дожидался Хар, один из моих сыновей, он сказал, что, кроме него, не уцелел никто из всего нашего войска. Костан-Сельвира пала в тот же день, когда мы оставили ее, и Шрамоносцы без промедления двинулись к Калимекке.

— Соколы уже начали укрывать щитом жителей города? — спросил Ри.

— Начали. Они дожидались лишь нашего прибытия, чтобы приступить к делу. Когда Луэркас попытается вырвать из тел души тех, кто находится в городе, чтобы усилить ими свои чары, доступным ему окажется лишь его собственное войско. Возможно, это создаст ему помеху, пусть и небольшую, но уж наверняка не даст ему намного увеличить свои силы.

— Но наша участь от этого не изменится, так? — спросила Кейт.

— Нет, — ответил Дугхалл. — Мы уже знаем это. Либо мы втроем победим и умрем, либо одолеет Луэркас, и тогда погибнет весь мир.

— Ну что ж… тогда за дело, — сказала Кейт.

Она взяла Ри за руку, и вместе они шагнули на лестницу.

Соколы окружили по периметру стены Дома Галвеев. Их набралась почти сотня, и все они сидели, скрестив ноги и оперевшись спиной о гладкий белый камень. Глаза их были закрыты, а тела неподвижны, так что со стороны казалось, что никто из них даже не дышит. Соколы обещали прикрыть щитом всех жителей Калимекки, чтобы никто не претерпел ущерба во время грядущей битвы. Ян пока ничего не ощущал и лишь предполагал, что эти люди накрыли город экраном, похожим на тот, каким Кейт защитила их лодку, когда они пытались скрыться от Сабиров на каком-нибудь из островов Тысячи Плясунов вместе с Зеркалом Душ. Но безмолвно сидящие у стены чародеи слегка раздражали его. Ян предпочел бы, чтобы их занятие имело вид более деятельный и не напоминало бы дремоту. Или могильный покой.

Ян расставил своих людей широкой цепью в верхней части каждой из двух спускавшихся в город дорог. Как и все моряки, Соколы и даже Элси с детьми, он оставался за стенами Дома Галвеев. Дугхалл попросил, чтобы до самого конца битвы с Луэркасом никто, кроме них троих, не входил в эти ворота.

В доме — Ян знал это — Кейт, Дугхалл и Ри готовились к схватке. Им предстоит магическое сражение, и сейчас все трое, должно быть, тоже просто сидят, подумал он. Сидят с закрытыми глазами, как будто отдыхают.

Ян ненавидел магию. Он не мог воспринять ее умом. Не мог признать ее уместной в схватке, идущей между двумя людьми. Жаль, что нельзя сразиться с этим явившимся невесть откуда сукиным сыном на мечах — Яну хотелось бы бросить ему вызов, как обычному человеку, скрестить с ним клинки и пронзить эту тварь насквозь. Или пусть Луэркас прикончит меня, и тогда эта моя жизнь завершится в честном поединке, подумал он.

Только так должны сражаться мужчины: руками, телами и разумом. Победит тот, кто быстрее, умнее, сильнее, проигравший погибнет, и любое разногласие окажется навсегда улаженным. И незачем будет опасаться, что через тысячу лет какой-нибудь ублюдок украдет чужое тело и восстанет из мертвых, чтобы сразиться вновь.

Ян расхаживал туда-сюда позади дома — от западного края утеса до восточного и обратно, каждый раз останавливаясь посередине, чтобы посмотреть на Ррру-иф, сидевшую на земле в оковах, охватывающих ее шею, запястья и лодыжки. Цепи ее были прикреплены к огромному каучуконосу, стоявшему на краю расчищенной площадки. Охраняли мятежницу четверо моряков, которые намеревались дать против нее показания на суде. Лишь один из четвертых являлся человеком. Остальные трое были Шрамоносцами-Кеши.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, — крикнула Ррру-иф, когда Ян снова поравнялся с ней. — Я ревновала к ней. Я хотела, чтобы ты любил меня, а не ее. Ты не можешь повесить меня за ревность.

Он взглянул на нее и промолчал. Успешно осуществленный мятеж на корабле — это далеко не припадок ревности, и Ррру-иф прекрасно знала о своей вине, но теперь она пыталась разжалобить и его, и всех остальных моряков, натерпевшихся от нее. Ррру-иф лгала, пытаясь исказить истину, извратить прошлое так, чтобы она предстала перед ними в выгодном свете. Ян вспомнил ту молодую девушку, какой она когда-то была… девушку, рискнувшую своей жизнью, чтобы спасти малолеток-рабов, вспомнил и удивился превращению этой девушки в женщину, способную бросить своих товарищей на погибель в чужом краю, способную предать человека, предоставившего ей убежище, даровавшего новую жизнь и свободу. Человека, которого она якобы любила.

— Ни один добрый поступок не остается безнаказанным, — прошептал Ян, обращаясь к себе самому. Впрочем, мысль эта показалась ему слишком циничной, горькой и не вполне верной. Спасенные Ррру-иф девочки, которых он отвез тогда в безопасное место, выросли и разъехались кто куда. Некоторых из них он еще встречал на Тысяче Плясунов. Другие уже покинули острова. Ни одна из них пока не разбогатела, но все они смогли избежать участи постельных игрушек извращенных и жестоких стариков, которые быстро ломают такие игрушки, а потом выбрасывают их.

Все-таки я рисковал не зря, подумал он, пусть и не у всех них жизнь сложилась так, как хотелось бы, но ничто и никогда не делается безукоризненно.

Вот так и с Кейт у него получилось. Он любил ее, сражался бок о бок с ней, больше всего на свете хотел быть рядом, а она отвернулась от него и ушла к другому. Только это ее решение не перечеркивало, не отменяло ни единого проведенного ими вместе мгновения. Теперь же, когда Кейт сказала, что ей предстоит сражаться и умереть в битве — в битве, в которой он не мог даже принять участия, — Ян чувствовал себя опустошенным и бесполезным. Он охотно встал бы на ее место. И погиб бы — ради ее спасения. Но он не умел делать то, на что способна была она, и потому расхаживал между двумя дорогами, ожидая беду, которая все никак не шла к ним, и врагов, которых по-прежнему не было видно.

Короткое время, проведенное им с Кейт, было прекрасно, но прошлое ушло навеки. И он пытался примириться с этим, хоть как-то приспособиться к реальности этого мира, к его настоящему.

Прошлого не вернуть, сказал себе Ян. Но можно сохранить его в памяти.

Крылатые полки армии Тысячи Народов облетели Калимекку и вернулись к Луэркасу и Дане с докладом.

— Город почти покинут, — доложил капитан полка Золотого Огня. Он неловко шевельнул кожистыми крыльями, вытянул шею, чтобы поправить складку кожи, и продолжил: — Над дверями домов и лавок висят серые тряпки, большая часть их заброшена. Причалы пусты, в гавани стоят мертвые корабли, а на каждой площади и пустоши еще дымят огромные груды костей.

Луэркас нахмурился:

— Хотелось бы знать, почему город оказался пустым. Непонятно… все жители южных городов и деревень бежали в Калимекку, спасаясь от нас. Город должен быть переполнен людьми. У стен должны быть разбиты лагеря беженцев.