– Да, – удивилась амазонка. – А зачем тебе Мертвовод?

– Там ведь не только Мертвовод, но и живая вода? Что, если Асиат…

Она даже не успела договорить, Залина завопила так, что обернулись все:

– Лейла! Ты молодец! Конечно! Конечно, Асиат надо окунуть в Экзампей!

Вокруг загалдели амазонки:

– Правильно!

– Сразу все раны затянет!

– Надо принести живой воды для Асиат!

Услышав шум, подошли Дайрана и Скопасис. Им объяснили придумку Лейлы. Дайрана едва сдержала улыбку, заметив, как гордо блестят глаза Скопасиса: снова Лейла показала себя! «Ой, дорогой, а давно ли ты подозревал ее?» – усмехнулась Дайрана, но, вспомнив, как переживал друг из-за этих подозрений, не сдержала улыбку.

Стали решать, как доставить либо Асиат к воде, либо воду девушке. Вдруг раздался голос Сагира:

– Я привезу.

Больше ни слова не говоря, в полной тишине Сагир взял большой бурдюк, выплеснул из него воду на траву и вскочил на запасного коня. Немного помолчав, амазонки снова принялись обсуждать удачную мысль Лейлы. Потом разговор перешел на все заслуги персиянки. Асиат рассказала, как Лейла спасла ей жизнь и убила лошадь под Этеей, как собиралась защищать ее с акинаком в руках… Разговор шел по-скифски, потому Лейла мало что понимала, но по взглядам амазонок на себя понимала, что говорят о ней.

Приговор был единодушным: Лейла стала настоящей амазонкой! А если еще чего-то не умеет, так это простительно, слишком мало времени прошло. Залина привычно толкнула подругу в бок, но на сей раз та не упала в траву:

– Говорят, что ты амазонка! А что тетиву натянуть не можешь… научим!

Для Лейлы был особенно дорог насмешливый голос Скопасиса, пообещавший по-арамейски:

– Я научу!

Утро следующего дня застало всех уже в пути. Для Сагира оставили только стрелу, лежавшую острием в ту сторону, куда ускакал отряд. Но сармату не нужны были указатели, он сумел найти скифов, и не возвращаясь к стану.

Сагир догнал их очень быстро, кто-то из амазонок ахнул:

– Ты что, ночью воду набирал?!

– Ну и что? – пожал плечами сармат.

– А если перепутал? – напряглась уже и Залина.

Вместо слов Сагир развязал бурдюк и сделал несколько глотков. Все напряженно ждали, что будет. Ничего не произошло, вода была явно не мертвой. Потом сармат так же спокойно смочил водой одну из своих ран.

– Хуже не будет, – проворчала Залина, забирая у него бурдюк.

Асиат раны промыли тут же и приложили к ним повязки. Девушка чувствовала себя легче уже оттого, что была среди своих подруг, а еще… почти рядом был Аморг. Асиат видела, что он то и дело подходит спросить, как дела. На что Залина фыркает:

– Я тебе только что сказала, что все в порядке!

Скопасис очень торопился к переправе на Истре. Из-за Милиды они потеряли целый день, оставалось надеяться, что ойранцы не успеют так быстро, а Антир тоже поспешит. Если все получится, то у разрушенного моста ойранцев встретят воины Скопасиса и амазонки Дайраны, а сзади ударит Антир со своими. Зажатые с двух сторон ойранцы, не имея больше возможности удрать, будут биты! В этом уверены все. Казалось, что стоит только разрушить переправу на Истре, и остальное получится само собой.

Скифов и амазонок вели Аморг и Скопасис. Сармат снова был мрачен, как грозовая туча, но никто не приставал к нему с вопросами. Каждый понимал, каково это – знать, что ты повинен в бегстве такой дряни, как Милида! Следов самой вдовы не нашли, она словно растворилась в лесу. Никому даже думать о ней не хотелось, но стоило вспомнить, и становилось тревожно. Что еще сможет сделать эта змея? Куда поехала? Скопасис отправил двоих скифов обратно к Антиру с рассказом обо всем, чтобы тот был наготове, если вдруг Милида попробует обмануть и его.

Лето перевалило через свою середину, и стало не так жарко. Травы в степи высушило жаркое солнце, но в лесу под покровом деревьев, возле чистых звонких ручьев они стояли темно-зеленые, напоенные влагой. На каждом цветке сидел либо шмель, либо какой-то жук, собирая и собирая сладкий нектар. Птицы уже вывели птенцов и теперь вовсю откармливали их, чтобы выросли и окрепли перед дальней дорогой. Все гудело, жужжало, пищало, свистело… Всюду была жизнь, которой не было никакого дела до людских проблем, до злой Милиды, до больной Асиат, влюбленной Лейлы, скифов, амазонок, персов и всех остальных. Не трогали бы места их жизни и охоты, и ладно.

Сагир привез живую воду, она действительно хорошо заживляла раны. Помогло не только Асиат, но и многим, у кого было что лечить. Жаль только, что эту воду нельзя хранить долго. Но чтобы восстановить силы, амазонке хватило.

И все равно сармат был мрачен и неразговорчив. Амазонки вздыхали: вдова испортила веселого балагура! Зато с неожиданной стороны показал себя Скопасис. Оказалось, что рассказывать поучительные истории умеет не только Вордер.

На последней перед Истром ночевке царь вдруг стал рассказывать, как женятся во Фракии. Во Фракии бывали многие, но никому не приходило в голову интересоваться, как сватают невест.

– Фракийцы невест покупают. Красивых дороже, а некрасивым дают приданое.

– Как это?! – распахнули глаза амазонки.

– Вот так! Каждый год собирают девушек, которым пора замуж, отбирают самых красивых и самых некрасивых. Торг начинают с красавиц. А вырученные за них деньги идут на приданое безобразным или калекам.

Возмущению амазонок не было предела! Было единодушно решено, что потому фракийцы и не смогли противостоять ойранцам, что у них так относятся к девушкам. Рассказ Скопасиса вызвал бурю чувств у амазонок, они вдруг осознали, насколько вольно живут сами. Дайрана даже тихонько поинтересовалась у Скопасиса:

– Сам придумал?

– Нет, – покачал головой тот. – Многие считают это справедливым, ведь выйти замуж красавице легко, а калеке?

– Женщина не может быть некрасивой, если она сильна, если умеет править лошадью, стрелять, биться акинаком.

– Дайрана, Дайрана, кроме амазонок и сарматов, ни у кого женщины не скачут верхом, не стреляют из луков и не бьются мечами.

– Ну и неправильно! – был приговор предводительницы амазонок.

Скопасис ответил смехом. Он уважал Дайрану с ее девушками, но не считал, что все должны так же держать ногами здоровенные камни, или метать копья или вон, как Лейла, до дрожи в руках натягивать тетиву на лук.

Царь подсел ближе к персиянке:

– Пойдем, научу натягивать тетиву.

Та только кивнула. Горло перехватило так, что не глотнуть. Амазонки лишь покосились в их сторону, девушки уже привыкли к мысли, что персиянка вполне достойна их царя. Никто ее персиянкой и не называл, говорили «наша Лейла» и считали амазонкой.

Скопасис внимательно оглядел лук Лейлы.