— Ты хочешь знать? И не боишься потерять рассудок?

— Я его уже почти потерял. Но стану вовсе сумасшедшим, если ты будешь продолжать начатую игру!

— Не будь таким строгим, Даллас, — сказала Рей. — Все это сейчас уже не имеет большого значения.

— Очень может быть, что имеет! — возразила Люси. — Если связано с тем, где сейчас может находиться Джинни.

— Вот оно что! — ледяным тоном процедил сквозь зубы Даллас, упершись руками в бока и даже забыв, что молния его джинсов не до конца застегнута. — Тогда будьте любезны рассказать все до конца! Итак…

— Это просила меня сделать Фенси, — выдавила Линсей, лицо которой вдруг сразу сморщилось и постарело. — Мне очень не хотелось говорить об этом, но Люси настояла.

— То есть именно Фенси приказала тебе подружиться с Рей? — Даллас удивился. — Она что-то знает о твоих взаимоотношениях с моим отцом?

Линсей утвердительно кивнула:

— По словам Фенси, одна подруга сказала ей, что, когда Биф умирал, я была… была… Ну, ты понимаешь, Рей! Ты слышала в больнице…

— Да, — сказала Рей.

— Когда я шла через мост, на меня напал какой-то человек. Он подбежал сзади, зажал мне рот широкой, дурно пахнувшей ладонью и прошептал в самое ухо, что заставит заплатить ему все долги. После чего осыпал меня проклятиями и столкнул с моста.

— Это был Макайвер, — убежденно сказал Даллас.

— Насколько я понимаю, виной тому стал Уоррен? — задала Рей вопрос скорее самой себе, чем кому-то из находившихся сейчас в комнате. — Макайвер думал, что Уоррен раздал деньги, которые вроде бы должны принадлежать ему. И считал, что самую большую долю Джон выделил…

Рей осеклась, испугавшись, что и так сказала слишком много. Даллас же чуть наклонил голову и задумался. Между тем Линсей продолжала:

— Я очень жалею, что испугалась и сделала так, как велела Фенси. В тот момент я просто поддалась панике. Фенси заявила, что хотела бы удалить Рей из Глори, прежде чем все вокруг узнают о ее связи с Уорреном. И еще добавила, что не хотела бы стать всеобщим посмешищем по милости одной из женщин покойного.

— Прошу тебя, не надо больше об этом думать, — сказала Рей. — Мне кажется, что когда Фенси проведала о моих отношениях с Уорреном, она в первую очередь захотела как можно больше узнать обо мне. Она не решилась просто прийти ко мне и прямо расспросить обо всем, поэтому использовала тебя, уговорив попытаться стать моей подругой. Что ж, я сама во многом виновата!

— Боже, я не могу этого больше слушать! — вмешалась Люси. — Встреча в кафе не имела к этому никакого отношения. Все произошло гораздо позже. Скажи им, Линсей-Мэй! Пожалуйста, скажи!

Линсей подняла голову и проговорила дрожащими губами:

— Я всегда была хорошим стрелком. Однажды даже чуть не застрелила твоего отца, Даллас. А Фенси… Фенси хотела непременно убрать Рей из города. Навсегда. Для чего я должна была ее хорошенько напугать.

— Фенси заплатила Линсей за то, чтобы та сначала прострелила баллон машины Рей, — снова вмешалась в разговор Люси Гордон, — а потом бросила ей на голову ту ужасную змею.

— Да, — подтвердила Линсей-Мэй. — Но Люси не знает, что Фенси не заплатила мне ни гроша. Ибо Рей так и не уехала из города…

Что-то, конечно, изменилось в Глори. Но в основном город остался таким, каким Эва запомнила его во время своего последнего приезда. Это было много лет назад. Еще когда пишущие машинки не были вытеснены из офисного обихода компьютерами. Правда, совсем старомодное оборудование уже отошло в прошлое. Но дым от сигарет все так же плотно висел в кабинетах, разъедая глаза, а работники по-прежнему могли бы соревноваться за первое место по убожеству и неопрятности одежды.

Картер продолжал использовать расположенные этажом выше комнаты, чтобы убегать с работы и отсыпаться. Там же он принимал женщин, к которым еще не потерял аппетита. Если у кого-нибудь из них появлялись сомнения на этот счет, то нежность, с которой Картер умел ласкать женскую грудь, их быстро рассеивала.

Глядя на грудь Эвы, он чувствовал дрожь во всем теле. Особенно когда представлял, как эта аппетитная обнаженная женщина сидит на коленях у Тайсона. Он думал, что именно такая женщина ему и нужна.

Эва проворно проскользнула по коридору с многочисленными окнами. Занятые работой сотрудники провожали ее взглядами. Всех интересовало быстрое развитие отношений Эвы с хозяином.

Она погрозила им пальцем, зная, что те сейчас же начнут живо обсуждать этот ее визит к Картеру Лароузу. Что ж, пусть говорят!

Знакомая дверь кабинета на верхней площадке лестницы была открыта. Оттуда неслись звуки музыки. Картер слыл большим меломаном, любил, чтобы музыка играла всегда и погромче. Эва же обожала хорошие песни. Дома у нее была достаточно полная коллекция записей Элвиса Пресли. Она часто их слушала, оставаясь одна.

Он не заметил, как она вошла.

Эва разгладила складки на платье и, оглянувшись, удостоверилась, что швы ее темных чулок безукоризненно ровно опускались вниз к пяткам в позолоченных сандалиях. Осмотр занял несколько секунд. После чего она громко захлопнула за собой дверь и некоторое время с удовлетворением наблюдала за испуганным Картером.

— Доброе утро! — громко приветствовала его Эва. — Мы очень долго откладывали, Картер. Больше нельзя!

Он поудобнее разместился на потертых зеленых подушках, разложенных вдоль такого же цвета кушетки. Потом налил себе еще бокал шампанского, пригубил и, протянув руку к пульту дистанционного управления, увеличил звук.

— У меня страшнейшая головная боль! — закричала Эва. — Нельзя ли прекратить этот гром?!

Картер откинулся на спинку кушетки и выразительно посмотрел на Эву. Музыка между тем продолжала сотрясать стены.

Расстегнутый позолоченный пояс Эвы соскользнул с талии и упал на зеленый ковер.

— Картер, наверное, ты самое непонятное создание в мире, — капризно проговорила она. — Правда, это, возможно, и есть главная составляющая твоего обаяния!

Эва села на кушетку рядом с Картером и прижалась к нему грудью. Тот снова пригубил шампанского и закрыл глаза.

— Ты не позволишь мне разделить твое празднество? — спросила Эва.

Картер молчал. Казалось, что он заснул. Эва посмотрела по сторонам в поисках еще одного бокала, но не нашла. Она пожала плечами, подняла с пола начатую бутылку и осторожно высвободила бокал из ослабевших пальцев Картера. Тот приоткрыл левый глаз.

— Чего ты хочешь, Эва?

Она отпрыгнула на полшага, налила в бокал шампанское и, сделав несколько глотков, протянула Картеру.

Его махровый халат был запахнут только до пояса. Волосы на груди казались такими же густыми, как на голове. Эва опустила взгляд чуть ниже. У покойного Бифа вся растительность на теле была густая. Боже, как он любил ее! Их брак был воплощением совершенства! Жили душа в душу. В том, что она была у Бифа первой и единственной женщиной, Эва никогда не сомневалась. Теперь ей очень не хватало этого человека.