Лифты, как обычно, не работали, так что им пришлось карабкаться по внешней лестнице. К счастью, Кемаль жил на втором этаже, это не очень высоко.

Завидев полицейские мундиры, зеваки быстренько разбежались по переулкам.

Уинсом сразу нашла взглядом зеленую дверь, из-за которой доносились звуки включенного телевизора. Энди Пэш упомянул, что Кемаль живет с Джинни Кемпбелл, за которой и числилась эта квартира. У Джинни было двое маленьких детей от другого мужчины, так что надо было действовать аккуратно — возможно, Кемаль возьмет их в заложники.

— Мэм, отойдите немного, — сказал ей один из копов. — Мы тут справимся.

— Это радует, — ответила Уинсом, и они с Уилсоном отступили метров на десять назад и встали у лестницы.

Офицер постучал в дверь и крикнул:

— Торос Кемаль, открывайте! Полиция!

Никакой реакции не последовало.

Он постучал еще раз. Его соратник уже держал в руках таран. Соратнику не терпелось пустить его в ход. Из соседских дверей и окон выглядывали встревоженные лица.

Наконец дверь открылась, и все увидели высокого мужчину с голым торсом, в спортивных штанах и кроссовках. Он почесал голову и сонно посмотрел на полицейских:

— Да, в чем дело?

— Мистер Кемаль, — произнес офицер, — просим проследовать с нами в участок для допроса по делу о нападении на Донни Мура.

— Мур? Не знаю такого, — ответил Кемаль. — Подождите, пойду рубашку надену.

— Я вас провожу, сэр, — выступил вперед другой полицейский, и они вошли внутрь.

Коп с тараном разочарованно вздохнул и, взглянув на Уинсом, пожал плечами. Иногда все оказывается намного легче, чем ожидалось. Уинсом стояла у лестницы, за ее спиной — Уилсон.

Вскоре Кемаль и полицейский вышли. Кемаль и впрямь оделся — нацепил красную футболку.

— Дайте шнурки завязать, — буркнул он и нагнулся.

Полицейские отступили назад, перекрыв ему вход в квартиру. Спустя какое-то мгновение Кемаль уже держал в руках нож, выхватив его из ножен, примотанных к щиколотке. Копы вытащили дубинки, но было уже поздно — Кемаль бежал к лестнице.

На его пути остались лишь Уинсом и Уилсон. Бык, нагнув голову, словно настоящий огроменный бык на арене во время корриды, бросился к Уинсом. Издав воинственный вопль, он нацелил нож ей в грудь. В первую секунду Уинсом обмерла от страха, но затем сработал инстинкт самосохранения и опыт многолетних тренировок. Сейчас на эмоции времени не было.

Уинсом расставила шире ноги и приготовилась. Подпустив Кемаля поближе, она схватила его вытянутую руку с ножом, повалилась на спину, и, учтя скорость, которую уже набрал Кемаль, со снайперской точностью уперлась ступнями ему в солнечное сплетение и изо всех сил толкнула.

Все это произошло практически мгновенно. Кемаль стремительно, но плавно взлетел вверх ногами в воздух, обрушился спиной на хлипкий балкончик и с воплем перевалился через ограждение. Толпа внизу ахнула.

Уинсом лежала на бетоне, пытаясь восстановить дыхание. У нее были длинные ноги, толкнула она его мощно, значит, Кемаль набрал в полете приличную скорость.

Через несколько секунд к ней подбежали Даг Уилсон и еще два копа. Они бормотали извинения и восхищались ее реакцией. Отмахнувшись, Уинсом встала на ноги, хватая ртом воздух. Ей чертовски повезло. Допусти она малейший просчет, и валялась бы сейчас с ножом в груди. Надо было обыскать Кемаля, прежде чем идти с ним в комнату, а потом препроводить в участок. И полагалось надеть наручники. Ну да что теперь. Теперь все нарушения инструкции по задержанию будут зафиксированы в отчетах. Вот начальство наорется! Но это после. В данный момент Уинсом радовалась, что осталась в живых. Обернувшись, она выглянула с балкона на двор. А вот Быку не повезло. Неестественно выгнувшись, он лежал на спине, под головой расплывалось темное пятно.

Уилсон уже вызывал по мобильному «скорую». Теперь надо было спуститься вниз, к упавшему. Из квартиры, прижимая к груди ребенка, выскочила сожительница Кемаля, Джинни Кемпбелл. Наклонившись над перилами балкона и увидев тело возлюбленного, она разрыдалась.

— Вы его убили! — кричала она. — Убийцы! Сволочи! Ублюдки!

Толпа дружно ее поддерживала, выкрикивая оскорбления в адрес полицейских. Уинсом встревожила столь быстрая перемена в настроении толпы.

Опасаясь, как бы ситуация не вышла из-под контроля, Уинсом вызвала по рации подкрепление и с тремя другими полицейскими медленно спустилась вниз, поглядеть, можно ли чем-то помочь Торосу Кемалю по прозвищу Бык.

В воскресенье утром зарядили ливни, и в понедельник, когда Бэнкс вышел на террасу с газетой и второй чашкой кофе, дождь все еще шел. Бэнкс вспомнил, как вчера застучали по стеклянной крыше редкие капли, а вскоре по окнам текли уже целые потоки, из-за которых долина далеко на горизонте казалась искаженной, словно в кривом зеркале.

Последнее время весь мир казался ему каким-то кривым. Словно Бэнкс смотрел сквозь неровное темное стекло: Хардкасл и Сильберт, Ваймен, София, взрыв — особенно взрыв! Все эти события — словно щупальца расползающейся тьмы, которая, похоже, проникла везде и всюду.

Погода, как и музыка, вполне соответствовала мрачному настроению Бэнкса. Под тихий перестук дождя Билли Холлидей пела «Когда твой любимый ушел». Это было одно из последних выступлений Холлидей, и ее голос звучал так, будто она практически при смерти.

Последние три ночи Бэнкс почти не спал. Перед его глазами постоянно вставали страшные видения. Шли дни, но видения никуда не исчезали, лишь принимали все более причудливые формы. Бэнкс и раньше сталкивался со смертью в самых ее тошнотворных проявлениях. В бытность свою патрульным, он постоянно выезжал на аварии, порой из пяти-шести машин, части тела разлетались чуть ли не на полкилометра. А когда подожгли его собственный дом, он и сам был на грани гибели. Ведь находился тогда внутри. Честно говоря, пожар он помнил плохо — здорово пьян был в тот момент.

Но все это не шло ни в какое сравнение с ужасом, испытанным в эту пятницу. Там все было по-другому. Особенно угнетало, что взрыв произошел не случайно. За ним — сознательное стремление причинить как можно больше боли и страданий совершенно незнакомым этим террористам невинным людям. Бэнксу и раньше встречались всякие изверги, но с таким массовым, бесцельным (не важно кого) убийством он столкнулся впервые. Не говоря уж о том, что обычные преступники не горят желанием разнести себя на кусочки, прихватив с собой в преисподнюю еще и кучу других людей. Бэнкс то и дело вспоминал тех, кого тогда вывел из эпицентра: пожилую азиатку, мальчишку, блондинку в желтом платье. Интересно, что с ними стало? Надо бы попытаться узнать…

Музыка умолкла. Хотелось еще кофе. Поставив новый альбом — веселенький инструментальный джаз-квартет «Запп», — он отправился на кухню наполнить чашку. Но, как только он уселся на диване с кроссвордом в руках, зазвонил телефон.