Когда мы были во Франции, я случайно подслушала заговорщиков, собиравшихся убить нашего короля, и обо всем рассказала Криспину. Сначала он рассердился, но потом я поняла, что гнев был направлен не на меня. Он винил себя в том, что его не было со мной, когда я сбежала от убийц, и запоздало испугался, что мог меня потерять. Розамунда улыбнулась и отложила щетку.

— Да, он любит тебя, — уверенно произнесла она.

— Он должен сказать об этом без моих расспросов, иначе я никогда не буду в этом уверена! — воскликнула Филиппа и, бросившись в объятия матери, снова расплакалась.

Розамунда прижала к себе дочь и осторожно погладила по плечу. Скоро она станет бабушкой. Нет никаких сомнений в том, что Филиппа носит ребенка. Внезапные слезы и постоянные смены настроений — верный признак. Ее элегантная, изысканная Филиппа влюбилась и ждет ребенка.

— Ты голодна? — спросила она дочь. — На ужин у нас кроличье рагу.

— Нет, мама, я совершенно измучена. Хотела побыстрее добраться сюда, найти тебя и теперь чувствую себя лучше, но не держусь на ногах. Очень хочется спать.

— Спи, дорогая, — кивнула Розамунда и, встав, помогла Филиппе лечь в постель и подоткнула со всех сторон одеяло. — Отдыхай и ни о чем не думай. Ты дома, все хорошо, и скоро приедет твой муж. Не беспокойся, все тебя любят.

Два дня спустя во Фрайарсгейт прибыл граф. За лордом Кембриджем послали в Оттерли в день приезда Филиппы. Из Клевенз-Карна прискакал Логан Хепберн: Розамунда решила, что ей понадобится помощь всей семьи, чтобы заставить Филиппу и Криспина лучше понять друг друга. Зять понравился ей с первого взгляда. Очевидно, он идеальная партия для Филиппы. И только ее неразумная дочь может в чем-то сомневаться.

— Откуда ты знал, милый мой старичок? — шепнула она Томасу Болтону.

— Интуиция, — пробормотал тот и, раскинув руки, вышел вперед, чтобы приветствовать графа Уиттона. — Позволь представить тебе твою тещу, госпожу Фрайарсгейта. Кузина, это муж Филиппы.

Граф взял руку Розамунды и с поклоном поцеловал.

— Мадам, счастлив познакомиться.

— Очень рады видеть вас во Фрайарсгейте, милорд, — ответила Розамунда.

— А это муж Розамунды — Логан Хепберн, лэрд Клевенз-Карна, — вкрадчиво продолжал лорд Кембридж.

Мужчины, настороженно оглядев друг друга, обменялись рукопожатием.

— Заходите, прошу вас, — пригласила Розамунда и, взяв Криспина под руку, повела в дом.

— Где моя жена? — спросил он.

— У себя в комнате, — усмехнулась Розамунда. — Пожалуйста, не слишком сердитесь на нее, милорд. Ей неожиданно понадобилось посоветоваться с матерью. С молодыми женами такое бывает. Я послала за ней ее сестру.

— Я вернулся в Брайарвуд всего через два дня после ее отъезда, — пояснил он. — Но перед этим велел ей дождаться меня. И все же она намеренно меня ослушалась.

Розамунда покачала головой:

— Вижу, вы совершенно неопытны в обращении с женщинами, милорд. Запомните: никогда не следует ничего запрещать женщине, ибо в этом случае она все сделает наоборот. И нарушит все запреты, — пояснила она и, тихо рассмеявшись, добавила: — Вы очень любите ее, верно? Садитесь. Сейчас принесут вино.

— Скажите, мадам, как это вам сразу удалось разглядеть то, чего упорно не видит ваша дочь? — с отчаянием проронил он. — Я постоянно спрашиваю себя, способна ли она любить.

— Она безмерно любит вас, — уверила Розамунда, вручая ему кубок сладкого красного вина. — За эти два дня мы с Филиппой разговаривали больше, чем за последние годы.

— Но почему она не откроет мне сердце? — настаивал граф.

— А вы? Почему молчите вы? — с лукавой улыбкой отпарировала Розамунда.

— Но я мужчина! — совершенно серьезно возразил он.

— А она — придворная дама, которую учили никогда не выказывать чувств, если джентльмен не признается первым! — торжествующе воскликнула она.

— Раны Христовы! — выругался граф.

— Я и сама не сказала бы лучше, милорд! — похвалила Розамунда.

— Мама! Филиппа говорит, что ни за какие коврижки не спустится вниз! — пожаловалась подбежавшая Бесси. — Эта дурочка упрямее барана! Отчим не выдержал и пошел за ней.

— О, Бесси, негодница, как ты можешь так чернить сестру? — смеясь, упрекнула Мейбл.

— Что случилось? — удивился лорд Кембридж.

— Бесси послала Логана привести Филиппу, потому что она не желает идти.

— О Господи! — с ухмылкой воскликнул Томас Болтон. Воздух разорвал дикий визг. Еще один.

— Похоже, там кого-то убивают! — встревожился граф.

— Нет, это всего лишь отчим Филиппы ведет ее вниз, — пояснила смеющаяся Розамунда.

В комнату вошел лэрд, через плечо которого была перекинута брыкающаяся Филиппа, и, приблизившись к графу, сбросил женщину ему на колени. Филиппа с воплем ошпаренной кошки спрыгнула на пол и, набросившись на отчима, принялась колотить его кулачками. Логан Хепберн разразился смехом, но Филиппе стало не до него. Повернувшись, она подступила к мужу.

— Позволяешь этому чертову шотландскому дикарю так со мной обращаться, милорд? — разъяренно прошипела она. Обычно прибранные волосы разметались по плечам и колыхались при каждом движении.

— Доброе утро, мадам. Насколько я припоминаю; во время последней беседы вам было приказано ждать моего возвращения из Хэмптон-Корта. И только потом вместе со мной отправляться на север, — начал он.

— Может, мне нужно было пропустить свадьбу сестры из-за кардинальских дел? — огрызнулась Филиппа.

— До свадьбы еще несколько недель, мадам, — возразил граф.

— Хорошо, милорд, в таком случае мне необходимо было повидаться с матерью.

— Но зачем? Неужели это настолько важно, что ты не могла меня подождать?

— Мне нужно было узнать, что такое любовь, — прошептала Филиппа. — И почему ты никак не полюбишь меня…

Ее глаза блестели непролитыми слезами.

— Что, во имя всего святого, заставляет тебя считать, будто я не люблю тебя? — возмутился граф, чувствуя себя на седьмом небе.

— Ты ничего не говорил! — Филиппа залилась слезами.

— Кровавые раны Христовы, неужели ты воображаешь, что я галопом примчался из Оксфордшира в Камбрию из нелюбви к тебе? Что с тобой, дорогая? Конечно, я люблю тебя! Обожаю! Ты так прекрасна, что при одном взгляде на тебя у меня сжимается сердце! И ты отважнее, чем любая женщина из тех, кого я знал! Сама мысль о том, что я мог потерять тебя, невыносима! Ничего страшнее я не испытывал! Я люблю тебя, и никогда не сомневайся в этом, малышка!

— О, Криспин, и я тебя люблю! — прорыдала Филиппа, бросаясь в его объятия.

— Иисусе, Мария! — простонала Элизабет, закатив глаза и воздев руки к небу.