– Пошевели мозгами, Калин. У тебя вдвое меньше людей, чем перед началом войны. Мерков вдвое больше, чем тугар. Кроме того, они извлекли урок из того, что произошло с Тугарами. Они не будут повторять их ошибки, и уж точно больше не повторится такое же чудо, какое произошло в прошлый раз. Эндрю совсем свихнулся, если думал, что справится с ними.

– В союзе с Римом у нас будет достаточно людей и ресурсов, чтобы победить мерков.

– Риму вы не нужны. Ваш союз был шатким, и они предали бы вас, едва заслышав о приближении мер-ков. Кроме того, теперь у них прочный союз с нами. Вы окружены, ваша армия далеко, и если вы быстро не подчинитесь, то вскоре увидите орду у себя перед воротами.

Калин бросил взгляд на Касмара, но ничего не смог прочитать на его лице.

– У тебя нет выбора, Калин. Если ты решишь сражаться, Суздаль будет разрушен, мы ни перед чем не остановимся, чтобы захватить его. В начале недели шли дожди, и поэтому от снарядов сгорело не так много домов. Но последние четыре дня на небе не было ни облачка, и все высохло. Если начнется пожар, от города ничего не останется. Скажи мне, ты действительно веришь, что тебе удастся опять восстановить Суздаль, набрать новую армию, создать для нее оружие, победить нас, а потом разгромить орду?

– Мне больше ничего не остается, – тихо ответил Калин.

– Ты сошел с ума, – расхохотался Михаил.

– Нет, это ты сошел с ума! – воскликнул Калин. – Теперь я наконец-то вижу законные основания для того, чтобы повесить тебя после того, как все закончится.

– Вспомни, мы договорились, что на этой встрече не будут звучать взаимные угрозы, – осадил его Касмар. Калин видел, что патриарх по обязанности защищает Михаила, но, как и он, с нескрываемым презрением смотрит на бывшего боярина.

– Так что ты в итоге предлагаешь? – спросил патриарх у Кромвеля, не обращая на рассвирепевшего Михаила никакого внимания.

– Признайте Михаила президентом. Армия, флот и промышленность будут находиться под моим контролем, так как я стану главой союза Руси, Рима и Карфагена. С такой силой я буду на равных говорить с мерками и, если они предадут нас, смогу их одолеть.

– Почему ты так считаешь?

– Потому, что «Оганкит» в руках у меня, а не у них А с ним я контролирую море. Ваш Кин никогда не понимал важности флота. Что касается тебя, Калин, и тех, кто захочет к тебе присоединиться, вы можете отправляться в Вазиму или даже в Новрод и поступать по своему усмотрению. Можете служить нам или нет, но я всем гарантирую сохранение жизни.

Калин невесело рассмеялся и покачал головой:

– Я отказываюсь.

– Я тебе все рассказал. Ты теперь должен понимать, что у вас нет никаких шансов на победу.

– Я уже был в такой ситуации и не боюсь оказаться в ней снова. С тех пор как янки помогли нам одолеть бояр, я свободный человек. Я не подчинюсь ни тебе, ни меркам, ни особенно тебе, – произнес Калин, дрожащей рукой указывая на Михаила.

– У тебя есть какие-нибудь встречные предложения? – быстро спросил Касмар, прежде чем Михаил успел ответить на выпад Калина.

– Только одно. Чтоб вы сдохли! – вскричал Калин, вскочив на ноги.

Он молча проклял священника, обыскавшего его при входе в собор. Если бы у него сейчас был револьвер, то он не колеблясь застрелил бы этих двух ублюдков, и пропади они пропадом, эти законы и договоренности!

– Мы еще можем спастись! – прорычал патриарх и грохнул кулаком по столу.

Калин поражено уставился на всегда доброжелательного и спокойного Касмара, который теперь выглядел не на шутку разъяренным.

– Вбейте немного разума в его тупую голову, ваше святейшество, – произнес Михаил, с нескрываемым удовольствием глядя на побагровевшего от гнева Калина.

– Я пытаюсь вбить немного разума во все ваши тупые головы, – обрезал его Касмар.

Калин продолжал молча смотреть на священника. – Мы все согласились, что мерки, Тугары, как бы они себя ни называли, – это наш общий враг, – продолжил Касмар. – Как люди, познавшие милость Кесуса, которого почитаешь и ты, Тобиас Кромвель, подобно другим янки, мы противостоим им. Подумайте, что можем мы сделать, объединившись! Тобиас Кромвель, твой флот и народ Руси могут сражаться не друг против друга, а вместе. Михаил Иворович, если есть люди, будь они знатью, купцами или крестьянами, которые поддерживают тебя, пусть будет так. Русь велика – в ней найдется место тем, кто разделяет твои взгляды, и им будет возвращена часть их бывшего состояния. Фабрики будут работать на вас троих, всех вместе, увеличивая нашу мощь на случай прихода мерков. Не лишайте русский народ, который раньше был в рабстве, того, чего он добился, не сжигайте вновь город, недавно восстановленный из пепла. Не разрушайте всего из-за своих амбиций и дайте Калинке и тем, кто признает его своим вождем, сохранить хотя бы это. Пусть будет так, и тогда мы все еще можем спастись. Сейчас мы похожи на детей, дерущихся в песочнице, в то время как всем нам угрожает страшная опасность.

– А как насчет тысяч жизней, отнятых этими людьми? – холодно поинтересовался Калин.

– Их не вернуть, – печально ответил Касмар, – но если мы позволим этому сейчас встать между нами, то погибнут и все их семьи. Души убитых сейчас сверху взирают на нас и, несомненно, не желают такой страшной участи для своих любимых. Настало время, когда надо забыть о мести.

Калин горько вздохнул. Действительно ли Винсент погиб? Калин знал, что Винсент хотел бы, чтобы он сделал все для спасения Тани и детей, даже если бы при этом он отказался отомстить за его смерть, какой бы подлой она ни была.

«О Кесус, – взмолился про себя Калин, – неужели все должно так закончиться? Неужели моя мечта о свободе привела к этому?»

Он посмотрел на своих врагов.

– Мое первоначальное предложение остается в силе, – заявил Кромвель. – Если ты не согласишься, Калин, вынужден сообщить, что я устрою в твоем городе настоящий ад.

Михаил рассмеялся и поднялся со стула.

– Холоп, я все так и задумал с самого начала. Ты дурак. Если бы я был на твоем месте, то повесил бы тебя на ближайшем же дереве, а ты, как полный идиот, позволил мне участвовать в этой бессмысленной затее под названием республика.

Продолжая смеяться, Михаил вышел из комнаты. Кромвель на мгновение задержался, его глаза не отрывались от лица Касмара, как будто он хотел сказать ему что-то еще. Калин с ненавистью посмотрел на него, и взгляд Тобиаса затвердел. Кромвель выскочил из кабинета Касмара и с грохотом захлопнул за собой дверь.

– Ну и что теперь? – с горечью в голосе спросил патриарх.

У Калина слова застряли в горле.

– Что с нами будет?

– Мне пора возвращаться к своим людям, – наконец вымолвил президент Руси. – Если мои враги опередят меня, они могут открыть по мне огонь, когда я буду пересекать площадь.