Варягов на севере осталось немного после первого набега, и жители, в добрый час вооружившись, прогнали их за море, откуда те приходили, а после, по исконному свойству славянской природы, перессорились между собой. Они понимали, однако же, благодаря природному своему толку, что им придется скоро расплачиваться за недавнее возмущение, и решили призвать к себе начальников, защитников, — князей, также из норманнов, которые властвовали тогда по всему Северу и с которыми бороться никому в тех краях не было возможности.

Посланцы отправились к трем братьям из племени руси: Рюрику, Синеусу и Трувору, известным, вероятно, в Новгороде прежде, по каким-либо отношениям. «Земля наша велика и обильна, сказали братьям словене, а наряда в ней нет. Придите княжить и володеть нами по праву».

Вот начало нашей государственной истории, — добровольное призвание, — начало полюбовное, которое в соединении с другими соответственными обстоятельствами, народным характером, пространством, местоположением, климатом, отношением числа пришельцев к числу туземцев, и проч., дало Русской Истории направление, противоположное истории Запада, где с самого начала, вместо нашего единства, оказалось раздвоение, зародились, с одной стороны, у туземцев, ненависть и злоба, с другой, у завоевателей, гордость и недоверчивость, произведшие беспрерывную и постоянную так называемую оппозицию, которая и служит до сих пор основанием всего управления западного.

Братья пришли со своими родственниками и дружинами (862) и заняли главные города призывавших племен: Ладогу и Новгород у словен, Изборск у кривичей и Белозерск у веси.

Все их племя, варяги-русь, перебралось вслед за ними, — разумеется, со своим языком, верой, законами, обычаями, и дало свое имя нарождавшемуся государству: «от тех прозвася Руская земля — Новугородьци: ти суть людье Новугородьци от рода Варяжьска, преже бе беша Словени». Они начали везде рубить города, устанавливать точки опоры, по норманнскому обычаю, и межевать веревкой доставшуюся землю, какая часть ее где должна тянуть на содержание князя, какая определялась для дружины и какая оставлялась в пользование прочих воинов.

Новое правительство в нашей стране оставило след во всех словах, введенных им в употребление, которые своими звуками, или приданным им значением, очевидностью перевода, указывают именно на свое норманнское происхождение: князья, бояре, огнищане, детские, люди, смерды, закупы, тиуны, гридни, ябедники, метельники, верви, губы, виры, дружина, дума, гривны, скот (в смысле денег)…

Рюрик, утвердившись крепко в Новгороде, начал распространять свои владения за счет соседних, чудских и латышских племен, живших к западу и востоку от Новгорода. По всей вероятности, он покорил себе Балтийское прибрежье, вплоть до Немана, северный рукав которого получил название Руссы, Курский залив — Русны, а смежная Латышская страна — Порусья, Пруссии. Двое из единоплеменников Рюрика, Аскольд и Дир, отпросясь у него, пошли было на службу в Грецию, но по дороге увидели Киев, который им понравился, и они решили там остаться, воспользовавшись мирным свойством жителей, — те платили дань хозарам, а теперь согласились признать своими господами пришлых искателей приключений.

Варягов набиралось в Киеве больше и больше, — и они недолго усидели на одном месте, — вздумали с двумястами судов решиться на подвиг, достойный норманнской смелости, — напасть на богатый Константинополь; напали, и город откупился от них золотом, по свидетельству патриарха Фотия, в 866 году. Они привезли домой начатки христианской веры, для которой тогда же в Болгарии и Моравии переведено было все Священное Писание и книги богослужебные бессмертными славянскими первоучителями, Св. Кириллом и Мефодием, так, что Русская земля, по удивительному стечению обстоятельств, получила, почти в одночасье, все три благодатных семени: государственности, веры и просвещения.

Утренняя звезда о трех лучах сверкнула с высокого неба над нашей рекой.

Аскольд и Дир владели Киевом лет пятнадцать, пока Рюрик устраивался по берегам Варяжского, или Балтийского, моря, — и должны были уступить его преемнику Олегу. Недовольный жизнью на севере, увлекаемый духом движения, он отправился с набранными воинами на юг и, выманив обманом к себе в ладьи киевских начальников, сказал им: «Вы не князья, и не княжеского рода, а я князь, и вот сын Рюриков», велел их умертвить и остался владеть в Киеве (882), встретив такую же покорность жителей, какой пользовались Аскольд и Дир, а прежде их хозары.

Из Киева Олег, уставив дани северных племен, стал ходить ежегодно, преимущественно по рекам, на восток, юг и запад, и облагать данью славянские племена: северян, радимичей, вятичей, угличей, тиверцов, дулебов, хорватов, которые покорились ему почти все беспрекословно. «Кому дань даете?» «Хозарам». «Не давайте козарам, а дайте мне», — и они давали ему дань, как бы присоединяясь таким образом к первому призванию со своим согласием и добровольным подданством.

Олег, истый норманн, по примеру Аскольда и Дира, пошел (906) с двумя тысячами судов на Константинополь, устрашил греков, получил богатую дань, прибил свой щит к городским воротам и заключил через некоторое время договор (после 911 г. подтвержденный письменно), по которому сверх укладов на все его подданные города, князьям, под его рукою сущим, он выговорил значительные преимущества для ходивших в Константинополь послами и торговцами варягов — выдавать им месячное содержание, пускать даром в бани, снабжать веревками, веслами и парусами для обратного плавания.

После Олега, при Игоре, дружина его ходила на восток (913) и произвела нападение на берега моря Хвалисского, или Каспийского, где торговали их единоплеменники. Рассыпавшись по всем его западным берегам до Баку, как свидетельствуют современные арабские писатели, они ограбили все города, разбив ополчения, но на обратном пути, по Волге, истреблены восставшими мусульманскими племенами. Здесь погибла часть дружины Игоря, а другая в первом несчастном походе на Грецию (941), описанном греками.

Второй поход под Константинополь, с новой норманнской помощью (943), доставил руси обычную дань и также кончился письменным договором, в начале которого стоят норманнские имена послов, заключавших его от имени князя.

И на берега Каспийского моря второй поход (944) был также удачен, окончившись разрушением Берды, на берегу Куры.

Супруга Игоря, Ольга, жестоко наказав за его смерть возмутившихся древлян, утвердила подданство племен и уставила некоторые дани.

Сын ее Святослав ходил на ясов, касогов, хозар, по северному предгорию Кавказа. После успешной войны в Болгарии он хотел переселиться там и утвердить центр Руси в Переяславце на Дунае, посадив сыновей в Киеве, Коростене и Новгороде. Греческий император Иоанн Цимисхий не допустил совершиться этому намерению. В жестокой войне, подробно описанной Львом Диаконом, который видел лицом к лицу Святослава и описал его наружность, храбрый русский князь был разбит, вынужден удалиться в Киев и на обратном пути в Днепровских порогах убит печенегами, — кочевым племенем, которое еще при Игоре (914) начало тревожить русские пределы со стороны Черноморских степей.