прикидкам, вашей планете осталось лет триста, после этого на ней не останется ничего живого. Через семьдесят-восемьдесят лет произойдёт взрыв рождаемости, расплодятся химкомбинаты, так всё и пойдёт. Вы сами себя убьёте. Я не знаю, как это решить, техническую революцию не остановишь, не вы, так другие государства сделают это. Можете отстроить своё государство, чистое, без вредных производств, только имейте в виду: к вам хлынут голодные орды тех, кто пошёл другим путём. Война за ресурсы всё равно будет. Не знаю, как это решить. Думайте сами.

– С вами хочет поговорить руководство страны.

– Вы думаете, я соглашусь?

– Думаю, да, иначе вас бы тут не было.

– Ненавижу умных людей.

Эпилог

– Встать! – заорал кто-то над ухом.

Меня словно пружиной подкинуло с какой-то странной серебристой яйцевидной лежанки, и я влился в поток людей, одетых в одинаковые оранжевые комбинезоны. Только конвоиры были в чёрном, похожем на космические бронированные скафандры. Меня что, в зэка закинуло? Свистели плётки, у некоторых конвоиров по дубинках бегали электроразряды, слышались крики боли, стоны, мат. Язык был незнаком, но я его отлично понимал, хотя память прежнего хозяина моего нового тела ещё не пробудилась. Похоже, мы на космическом корабле или станции. Нас вели какими-то коридорами, а я размышлял.

Задумку Михаила я понял давно. Восемьдесят процентов планет из ветки Земли гибнут. Значит, надо дать им шанс. Научить Путника космическим технологиям, и после того как тот переживёт гибель населения планеты (а я пережил), он не сможет на это смотреть спокойно. И тут он прав: я не смогу. Так что учиться я собирался серьёзно.

Что я могу сказать о своей жизни? Население Земли меня поразило: оно уничтожило само себя и экосистему планеты не за триста лет – о наивный я дурачок! – а к две тысячи девяносто седьмому году. В две тысячи двести пятидесятом, ага, как же. Облетая планету, я не обнаружил живых.

Тогда, в сорок втором, я всё же встретился со Сталиным и стал главным снабженцем армии и флота. Не просто так: Курилы получил в аренду на триста лет, после того как Японию победили. Отдавал не новейшее оборудование (тут только образцы для изучения), а оружие тех времён, да и у немцев часть заимствовал, когда не хватало. Войну мы выиграли в декабре сорок третьего. Закончили во Франции, Италию взяли уже в сорок четвёртом. В пятьдесят втором, за пять лет до смерти Сталина, было первое покушение на меня, еле выжил: Длань спасла, собрала по кусочкам. Потом последовало второе, так что я ушёл в подполье, перебрался к родным на материк Южной Америки. О них никто не знал.

Обе жены у меня всё так же проживали там. Я их навещал, отчего у них часто начинали расти животы. Три дочки и четыре пацана у нас в общей сложности.

Я наблюдал за развитием планеты, изредка помогал. А потом всё покатилось по наклонной. Я даже электронную книгу издал, описывая, что нас ждёт, да по фигу всем. Так и дожил до момента, когда остался один. Мог бы ещё лет двести прожить, Исцеление позволяло, но не захотел. Летел с одного континента на другой, отключив режим возрождения тела, если погибну. Попал в бурю и до конца себя спасал: перерождение самоубийц не терпит. Вот так в новом мире на новой ветке оказался.

Интересно, почему на ветке Земли меня не отправили во времена космических технологий? Или тут они лучше? По другому пути пошли? Выясню, время ещё будет. Все четыре умения при мне. Пока только големов использовать не получится: почвы тут нет, а железо я для големики использовать не могу, и пластик тоже, как выяснилось.

Что по земным технологиям, то Хранилище было забито всем новейшим, включая блоки памяти с музыкой, книгами и фильмами. Причём стоит отметить, что развитие технологий остановилось в конце тридцатых – начале сороковых. И мне казалось, это искусственно сделано, но сколько ни искал, не нашёл подтверждения. Дальнейшие технологии – это совершенствование уже имеющихся, а это уже не то.

И да, я не мог смотреть, как погибают достойные люди. На человеческий мусор плевать, он сам себя сгубил, но есть такие, которых уважаешь за то, что они делают. Таких у меня в Хранилище, на запасном складе, порядка десяти тысяч, из них треть – дети. Я не мессия, чтобы спасать всех, но достойных спасу. В основном русские были, немного кубинцев и бразильцев. Найду здесь какую-нибудь планету и оставлю их, дальше сами освоятся. А если не найду, вернутся со мной на ветку Земли.

Да что это, у меня семья разрослась до двухсот голов, а взял я только шестерых и часть детей. Они были достойны. Остальные… очень сильно разочаровали, и за дальнейшей их судьбой я не следил. И не надо говорить, что раз народил, обязан теперь заботиться о них до их седин. Они взрослые, так что не обязан.

Как бы то ни было, но я на месте. Теперь стоит осмотреться. Пока бежал в строю, ловил слова тут и там и сам пару вопросов задал соседям, объяснив, что ничего не помню и не понимаю, где я. Бесполезно, они так же ошеломлены, как и я, от непонимания ситуации. Они также не знали раньше этого языка, а сейчас, как и я, вполне говорят на нём и своих конвоиров понимают. А те, крича, называли нас мясом – не самые приятные ассоциации. На мне были только комбез на голое тело и ботинки на ногах; никаких украшений, браслетов или ошейника: видимо, не требовалось. Чую, не зэки мы, а рабы. Бежать надо, пока не знаю, как, но точно бежать нужно.

Тут я приметил среди конвоиров одного типа, сразу видно: непростой. Бронескаф навороченный, пушка на плече, на ремне кофры подсумков, кобура, оружие мощное – явно в снаряжение вложены огромные деньги. Его я и решил брать.

Взор я уже качал, одиннадцать метров пока брал, и я видел, что под нами и над нами коммуникации и помещения. Хранилище всё так же на сто кубов. Приготовившись, я прыгнул. Громила неприятно быстро сделал шаг в сторону, собираясь опустить мне на голову бронированный кулак, удар которого я вряд ли бы пережил. Но мне всё же удалось зацепить его пальцами, и он исчез, а я, гася скорость, покатился по полу и ударился о стену. Тут же кусок стены испарился, также убранный в Хранилище, а я нырнул в проём и быстро пополз среди кабелей.

Этот здоровяк сам по себе мне не очень-то