В конце концов, я живу не для него, это моя жизнь, и я являюсь главным в ней создателем событий.

— Пап, я не буду поступать на экономическое отделение, я буду следовать своим интересам! — уверенным голосом, хоть и слегка дрожащим, сообщаю я папе.

Папа не ожидал от того, что я скажу ему такие слова. Он начинает повышать голос:

— Что? Меня не волнуют твои слова сейчас, ты мне потом спасибо скажешь, когда окажешься на рабочем месте со стабильной заработной платой, оплачиваемым отпуском, больничным, и будешь весело проводить время на работе, находясь с мамой в одном кабинете.

— Никогда я не буду делать так, как ты мне говоришь! Это моя жизнь, что я хочу, то я и буду с ней делать, а главное, следовать только своим интересам! — говорю я, и его щеки начинают розоветь, он еще сильнее повышает на меня голос.

— Значит, так ты заговорила… Наступило 18-летие, и она начала показывать свое «я».

— Пап, — пытаюсь спокойным голосом ему все объяснить. — Пойми, я не буду поступать туда, куда не желаю, где не нахожу для себя счастья.

— Я знаю, что для тебя лучше и давай не будем спорить!

— Я все равно не буду туда поступать, и буду бороться за свои цели!

— Дочь, очнись, сними с себя розовые очки. Ты ничего не добьешься в жизни без родительской помощи, а для тебя уже имеется рабочее место, за которое мы с твоей мамой долго бились, так как кандидатов достаточное количество.

— Пап, это ты пойми меня правильно, я уже сейчас иду на пути к своей цели… Я развиваю себя каждый день, занимаюсь самообразованием.

— И что ты выбрала?

— Я буду изучать психологическое направление в ВУЗе, а как хобби рассматривать возможности, предоставляемые модельными агентствами! — уверенно заявляю я о своих истинных целях.

— И останешься ты ни с чем, — отрезает папа, пребывая в состоянии ярости. — Ты хоть думаешь, о чем ты говоришь? Какое модельное направление? Это ты про тех девушек, которые корчат гримасы, стоя перед зрителями?

Папа стал корчить рожицы, чтобы тем самым меня позлить.

— Корчат гримасы? Ты понимаешь значение слов, которые мне сообщаешь? Ты считаешь, что говорить подобные выражения своей дочери является приемлемым?

Не успев ответить на мои вопросы, к двери подходит мама, накручивая плойкой волосы на голове.

— Что у вас происходит? Вас слышно внизу, что опять стряслось?

— Анна, наша дочь заявила, что не собирается поступать на экономическое отделение, а, значит, все наши старания и забота в отношении ее оказались бессмысленными.

— Так, давайте сначала все успокоимся. Дочь, во-первых, не кричи на отца, и подумай над его предложением, он заботится о тебе, во-вторых, ты выбрала неподходящий момент для сообщения этой информации.

Меня потрясает то, что мама защищает отца. Когда мы с ней вдвоем, то она проявляет уважение к моим интересам, но сейчас она боится своего мужа, поэму становится на его сторону. Мое состояние ухудшается с каждой фразой родителей. Я начинаю плакать, внутри меня горит огонек боли.

— Какая же эта забота, если она делает больно? — В слезах кричу я, не сдерживая себя. — Знаете, запомните раз и навсегда: я не позволю вмешиваться вам в мою жизнь!

На эмоциях я хватаю телефон и выбегаю на улицу, чтобы прийти в себя.

— Мы еще не договорили, вернись! — кричит вслед отец.

Я хотела убежать от папы, человека, который никогда не поддерживал мои интересы, опекал меня как можно дальше. И я это сделала: бегу, куда глаза глядят. Как же мне бы сейчас хочется побыть с Джексоном рядом, чтобы он меня успокоил. И тут резко я, не видя перед собой никого, сталкиваюсь с человеком. Это мужчина в черном костюме с галстуком.

— Простите, ой извините, пожалуйста, — виновато говорю я.

— Все в порядке. В следующий раз будьте осторожны при пробежках.

— Спасибо, — сухо отвечаю я незнакомцу.

Мужчина разворачивается лицом ко мне, и я узнаю его по лицу. Передо мной стоит отец Джексона, Джейсон.

— Милана?

Мужчина пристально смотрит мне в глаза. Я ничего не отвечаю, но потом решаю добавить:

— Нам не о чем с вами говорить.

— Мне нужно поговорить с тобой, пожалуйста, останься. Зайдем в кафе на набережной?

— Вам со мной? Вы ошиблись, скорее вам нужно с Джексоном и Питером поговорить.

— Умоляю, Милана…

— Я не желаю общаться с тем, кого считаю лжецом и предателем, — злостно отвечаю я, не отойдя еще от ссоры со своим отцом.

— Мы можем поговорить? Это единственное, о чем я прошу тебя. Пожалуйста…

В глазах этого мужчины стоит раскаяние. Возможно, ему есть, что сказать мне, но я не готова эмоционально к разговору с ним.

— Пожалуйста… Дай мне шанс, сказать тебе, что считаю нужным.

Я недолго думаю над его предложением и соглашаюсь ради Джексона и Питера. Быть может, он не знает, как найти к ним подход и как поговорить, и желает обсудить это со мной.

— Хорошо, но только ради уважения и любви к вашим сыновьям, если вы конечно, еще не забыли про их существование, — отвечаю с ненавистью отцу Джексона и Питера, разбившему сердце и жизнь моему любимому мальчику.

— Ну, вот и хорошо, мы все с вами обсудим.

Мы молча направляемся к ближайшему кафе. Небо все сильнее покрывается тучами, предвещая приближение дождя.

— С тобой все в порядке? Ты плакала? Твои глаза, они…

Я испытываю чувства удивления от его интереса моим состоянием, но изливать ему душу о своих проблемах, безусловно, ошибка и бессмыслица.

— Все хорошо, вам показалось.

— Но я видел твои слезы, Ник снова причинил боль?

«Что значит снова?»

— Вы помните моего отца? — ошарашенная словами Джейсона, спрашиваю я.

— Да. Давайте присядем здесь, — указывая на столик посередине кафе, предлагает Джейсон. Видно, насколько он волнуется.

— Два капучино, пожалуйста, — делает заказ Джейсон официанту.

Я сажусь за столик, Джейсон располагается напротив меня.

— А почему вы сообщили слова «снова причинил боль»?

— Так как мне уж как никому другому известен его характер и желание все делать так, как хочет он, не советуясь ни с кем.

Не замечая слов Джейсона, я, вспомнив истинную цель моего согласия на его предложение относительно встречи с ним, спросила:

— Скажите мне, только честно. Неужели за все эти годы желание поддерживать общение с сыном у вас отсутствовало? Вы же бросили их тогда с Питером, когда они больше всего нуждались в вас. Я думала, что Джексон никогда не станет таким, каким сейчас является. Я заботилась о нем, о его благополучии, поддерживала. Он же так ждал вас, всегда, что вы придете, обнимете,