Упасть не упал, но пальцы на ногах отморозил.

Когда, спустившись с вершин, Владетель умывался в ручье, случайно обратил внимание, сколь измученным выглядело его отражение. Снизу от худого лица с запавшими щеками торчала плохо приклеенная мочалка бороды, глаза лихорадочно горели.

Усмехнувшись, он пошел дальше, но истощение дало себя знать. Владетель забрался намного восточнее своего замка и, пройдя мимо него, попал во вполне обжитые земли. Обнаружил это, лишь неожиданно для себя выйдя к деревне.

Желтые соломенные крыши потемнели от осенних дождей, но вышедшее солнце заставило их сверкать, превратив почти что в золотые. В воздухе стоял запах дыма, и откуда-то из-за домов доносилось раздраженное мычание.

Чужака с восторгом встретили собаки: давно им не выпадало такого случая проявить себя! С яростным лаем они скакали вокруг, демонстрируя острые зубы, а кровожадные песьи взгляды могли бы испугать, если бы не добродушно виляющие хвосты.

Не обращая внимания на громогласный эскорт, Харальд подошел к крайнему дому. На стук открыл огромный мужик, ростом в сажень, в плечах – не меньше.

– Прости, хозяин, – проговорил Харальд. – Не скажешь, что это за деревня и в какой стороне замок Владетеля Харальда? Я немного заплутал.

– Это Козьи Выселки, – сказал мужик, смерив незнакомца подозрительным взглядом. – А до замка... гм Владетеля на восток сорок верст пути.

– Спасибо. – Харальд собрался уже уйти, но здоровяк удержал его, ухватив за рукав.

– Постой, странник, – сказал он, изображая дружелюбную улыбку на широком, словно жернов, лице. – Куда тебе идти? Ночь скоро. Переночуй у нас! Накормим. От лишнего рта с нас не убудет.

Из дома вкусно пахло свежим хлебом, и Харальд заколебался. Слишком уж заманчивой представлялась идея нормально поесть и переночевать в тепле. Может, тогда уйдет эта противная слабость.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Спасибо.

– Заходи. – Здоровяк сделал приглашающий жест. – Меня зовут Ингвар.

– А меня – Свенельд, – назвался путник и шагнул через порог, не заметив, как хитрая и очень злая усмешка исказила лицо гостеприимного хозяина.

Ужин оказался выше всяких похвал. Ингвар сидел рядом, вовсю потчевал гостя. А тот с аппетитом хлебал горячие щи, щедро сдобренные сметаной. После еды отяжелел и послушно уместился на лавке, предоставленной хозяевами.

Пробуждение вышло очень тяжелым. Отчего-то болела голова, и было трудно двигаться. Перед глазами плавали багровые и оранжевые пятна, и Харальду пришлось напрячься, чтобы они превратились в факелы.

Рядом с ними обнаружились довольно злые лица, одно из которых принадлежало Ингвару

Харальд попытался сесть и только тут обнаружил, что руки у него крепко связаны, равно как и ноги.

– Что такое? – спросил он.

– Лежи, не дергайся, – посоветовал Ингвар. – Очень удачно ты к нам попал! Идешь к Владетелю Харальду, что на наши вольные земли зарится, значит – ты враг нам! Вещички твои мы поделим, а тебя самого днем порешим!

Харальд повернул голову и в свете факелов увидел содержимое своего мешка, вываленное на стол. Матово блестела обложка книги.

– Книгу отдайте, – прохрипел он, начиная понимать, что произошло.

– Нет, – ощерился Ингвар, бросил опасливый взгляд в сторону стола. Книгу он, судя по всему, уже успел потрогать. – Ты, судя по этой разноцветной холодной пакости, сам – маг, и книгу тебе отдавать, что воину – меч. Мы ее на одном костре с тобой сожжем!

Харальд до боли сжал зубы, но смолчал. Чего теперь кричать или корить себя, когда все уже случилось?

Пленника тем временем подхватили и потащили прочь из дома. Перенесли через порог в холод осенней ночи. Заскрипела дверь какой-то пристройки, и Харальд полетел головой вперед.

Упал навзничь, но довольно удачно. Даже лицо не расшиб.

– Лежи тут, – сказал Ингвар из-за спины. – Самое для тебя место!

Судя по слабому запаху, когда-то здесь держали свиней.

Скрипнула дверь, и свет факела пропал. На Харальда навалилась тьма. Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь и переводя дух. Затем попробовал встать на колени. Получилось только со второй попытки.

В одном ошибся крепкий мужик Ингвар столь не любящий Владетеля по имени Харальд: магу совсем не нужна книга, чтобы творить чародейство!

Дождавшись, когда глаза привыкнут, Харальд обыскал сарайчик и нашел длинную и достаточно острую щепку. Примерился, ухватил ее зубами и, вертясь всем телом, словно сошедший с ума исполинский червяк, принялся чертить на земляном полу магический рисунок.

Канавки получались неглубокие, но едва они слились в единое целое, как занялись ровным багровым свечением. Харальд поднялся на ноги и занял место к северу от нарисованного круга.

Демон явился, едва отзвучали слова призыва. Черный уродливый мешок на тоненьких ножках, с огромной зубастой пастью, он выглядел на редкость отвратно и сипел, как испорченные мехи.

– Крови хочешь? – сразу спросил Харальд. – Много!

– Да, – демон сладострастно облизнулся. Язык у него оказался размером с хорошую лопату,

– Обещаю, – кивнув, ответил маг и произнес слова, выпускающие исчадие Нижнего мира из круга. – Разрежь мне путы.

Демон вынес дверь сараюшки одним ударом и, когда Харальд вышел, уставился на него с ожиданием:

– Начиная с этого дома, убей их всех. – Маг широким жестом обвел деревню и холодно улыбнулся, – А я потом выпущу из них кровь для тебя.

В деревне оказалось пятьдесят шесть жителей, все они к рассвету стали трупами, и каждому Харалъд отворил сонную артерию, чтобы расплатиться с вызванным им убийцей. Демон присасывался к шее жертвы, как огромный комар, затем с противным чмоканьем отлеплялся, и они переходили к следующему.

Закончили только к полудню. Демон убрался в свой мир, а Харальд хладнокровно собрал вещи и двинулся на восток, к своему замку, оставив позади обезлюдевшую деревню. Ему было немного неловко, что так получилось, но не он напал первым...

Магия есть очищение мироздания, общества, людей от проявлений зла.

Павел Глоба

Последние версты на пути к своему замку Харальд шел на одном упрямстве. Измученное бесцельными странствиями тело отказывалось слушаться, и, чтобы двигаться, его приходилось заставлять. Книга казалась невыносимо тяжелой, словно глыба льда величиной с дом.

Сознанием овладело полное равнодушие. Когда вернулся в замок, не испытал даже тех обычных приятных ощущений, которые обязательны для всякого нормального человека, оказавшегося в тепле и покое после долгого и трудного пути, связанного с испытаниями холодом и голодом. Словно уходил на день погулять по лесу.