— Блин! — высказался Геннадий Анатольевич, поняв, что идет не туда.

Он развернулся на ходу, прошел мимо женщины, посылая ей мысленно луч неукротимого поноса, и, открыв дверь извлеченным из кармана ключом, вошел в отделение.

Старшая сестра ждала его в пустом коридоре.

— Ира, позвони на пост и спроси, кто там сейчас из охранников. С утра был Рома, меня интересует — не отлучался ли он недавно.

Нисколько не удивившись странной просьбе заведующего, Ирина Юрьевна отправилась на пост. «Вот что значит выучка!» — восхитился Геннадий Анатольевич, разглядывая протертый коридорный линолеум и прикидывая, когда «ремонтная» очередь дойдет до его отделения. По всем прикидкам выходило, что не скоро — в лучшем случае летом следующего года. Ну и ладно, можно потерпеть, ремонт не главное.

— Рома сказал, что он даже в туалет с утра не отходил. Как заступил, так и сидит, — доложила вернувшаяся старшая сестра.

— Пошли, побудешь у меня в кабинете на всякий случай, — распорядился Геннадий Анатольевич.

«Кристина», которую на самом деле звали иначе, прокололась на полтиннике, якобы данном ею охраннику. Непростительная, надо сказать, ошибка для офицера, занимающегося борьбой со взяточничеством. Повнимательнее надо быть, вникать во все детали. В ответственной работе мелочей не было и не будет.

Кристина и двое ее сослуживцев прошли в корпус, предъявив охраннику свои служебные удостоверения, которые не пришлось даже раскрывать. Откуда им было знать, что при отсутствии пропуска, подписанного лечащим врачом и заведующим отделением, охранники не пускали пройти меньше чем за сто рублей. «Гони стольник — или иди на хер!» — таков был их девиз. Их можно было понять: если уж пришлось пренебречь должностными обязанностями, так хотя бы надо получить за это бутылку недорогой водки.

Те, кто совал полтинник, получали его обратно. Преимущественно в скомканном виде и с непременным заявлением: «Не все продается!» Догадался добавить еще столько же — проходи, не догадался — ковыляй обратно. Разве что какой-нибудь новичок мог демпинговать поначалу.

Проход за полтинник, два посторонних мужика возле лифтов, «старый» охранник Рома, не покидавший своего поста… Фактов хватало для того, чтобы сделать вывод о подставе. Был еще и косвенный штрих — несочетаемость сумочки с перчатками, обувью и пальто.

Увидев, что заведующий вернулся не один, посетительница сказала:

— Я подожду, пока вы освободитесь, Геннадий Анатольевич…

— Это будет очень нескоро, — ответил заведующий. — Но если вас смущает присутствие Ирины Юрьевны, то я попрошу ее несколько минут подождать в коридоре. Только не уходите никуда, вы мне очень нужны.

— Хорошо, Геннадий Анатольевич, — ответила старшая сестра и осталась сторожить дверь.

Разумеется, она не могла удержаться от того, чтобы не подслушать, о чем пойдет разговор, тем более что для этого благодаря плохой подгонке двери не приходилось сильно напрягать слух. Если стоять у самой двери, конечно.

— У меня есть брат, — сказала гостья. — Он болен, у него шубообразная шизофрения…

«Грамотный диагноз», — подумал Геннадий Анатольевич.

Шубообразная шизофрения характеризуется приступами, разделенными относительно светлыми периодами, во время которых тем не менее продолжают нарастать болезненные изменения личности. Неблагоприятная тенденция, сложности достижения длительной стабилизации. Непростой диагноз, требующий от врача немалых усилий, а соответственно от родственников — «готовности войти в положение».

— Сейчас — очередное обострение, — вздохнула «Кристина». — Мы пытались держать его дома, в привычной обстановке, но… увы… — Еще один вздох, снова платок у глаз. — И мы бы хотели его госпитализировать…

— В чем же дело? — не стал дальше слушать Лыч-кин. — Берите направление у районного психиатра и…

— Он иногородний, — призналась гостья. — Из Липецка.

— Тогда вызывайте «скорую»! Если у него обострение «шуба», то проблем с госпитализацией не будет…

— Не будет, — подтвердила Кристина. — Но куда его положат, Геннадий Анатольевич? В какую-нибудь помойную яму…

— Может, у вас в Липецке психиатрические больницы похожи на помойные ямы, но в Москве они похожи на больницы. — Геннадий Анатольевич демонстративно вскинул запястье и посмотрел на часы. — У вас все?

— Нет, умоляю, выслушайте меня до конца! — взмолилась «Кристина», картинно заламывая руки. — Мне сказали, что вы можете помочь…

— Кто сказал?

— Неважно…

— А все же?

— Врач, которая приезжала по вызову. Частный доктор, я оставила ее визитку дома, возле телефона…

— Как ее звали?

— Наталья… Наталья Сергеевна.

Наталья Сергеевна — классное имя-отчество. Чуть ли не самое популярное. Начни вспоминать, так навскидку наберешь чуть ли не дюжину психиатров с таким именем, двое из которых работают в этой же больнице. Есть еще ассистент кафедры Наталья Сергеевна, есть такая заведующая отделением в тридцатом психоневрологическом диспансере… Только навряд ли кто приезжал к брату посетительницы, потому что никакого брата в природе не существует. Он выдуман для легенды.

— И чем же я могу вам помочь? — Геннадий Анатольевич уперся в глаза «Кристины» немигающим взглядом.

— Положить брата в приличную палату и обеспечить ему хорошие условия. — Гостья не стала отводить глаз — смотрела на заведующего отделением с надеждой и мольбой; ушлая сука, артисткой небось в детстве хотела стать, в школьный драмкружок бегала. — Ведь это возможно, если договориться, правда?

— У нас нет льгот для кого бы то ни было и не существует никаких договоренностей! — Геннадий Анатольевич повысил голос и нахмурился, изображая справедливое негодование. — До свидания, я занят.

— Я прошу не просто так… — Рука посетительницы скользнула в сумочку.

«Вот ведь настырная тварь! — удивился про себя Геннадий Анатольевич. — Ведь понимает, что обломалась, но все равно играет свою роль до конца. „Гвозди бы делать из этих людей…“[11]

— Убирайтесь вон! — рявкнул он, поднимаясь на ноги и еще громче позвал. — Ирина Юрьевна!

— Я здесь! — Старшая сестра открыла дверь.

— Вот эта дама… — начал было заведующий отделением, но посетительница молча шмыгнула мимо старшей сестры в коридор и часто-часто застучала каблуками по полу.

— Ира, побудь здесь! — велел Геннадий Анатольевич, выходя из кабинета.

У лифтов никого не было. Геннадий Анатольевич вернулся в кабинет, сел за стол и кивком отпустил старшую сестру, иди, мол, работай, свободна.