«Мне не следует впадать в панику, — успокаивал он себя. — Мина пережила отравление и вышла целой и невредимой из погребального костра. Владычица любит ее как никакого другого смертного за все время существования Кринна. Она защитит Мину и никому не позволит причинить ей вред».

Галдар повторял это снова и снова, но легче ему не становилось.

Он тщательно обследовал местность вокруг останков Малис. Куски окровавленного мяса разлетелись на большое расстояние, сделав скалы омерзительно липкими и скользкими. Минотавр надеялся, что Мина с сияющими глазами вот-вот поднимется ему навстречу, однако ничто не шевелилось на этой земле, ставшей ложем смерти красной драконицы. Даже птицы стихли при ее приближении, а животные попрятались по своим норам. Все здесь дышало безмолвием, если не считать яростного ветра, зловеще свистевшего меж камней.

Пробираться по горам было тяжело. Каждое движение давалось минотавру с огромным трудом. Тело его то и дело пронзала острая боль, свидетельствовавшая о еще не замеченных им ранах.

Галдар нашел свою залитую кровью пику и очень обрадовался: он хотел вручить ее Мине в память о сегодняшнем сражении. Но как минотавр ни старался, он не мог найти девушку. Время от времени он громко выкрикивал ее имя, и, подхваченное эхом, оно отдавалось у него в ушах сотнями голосов, но ее голоса среди них не было. Упорно продолжая карабкаться вверх, Галдар наконец наткнулся на основную часть туши Малис.

Глядя на ее останки, он не испытывал ни радости, ни триумфа. Единственными его чувствами были чудовищная усталость и растерянное удивление оттого, что сам он сумел выжить в этом поединке.

«Возможно, Мине повезло меньше», — подумал минотавр и содрогнулся.

— Мина! — проревел он опять и вдруг услышал стон.

Масса окровавленных красных чешуек встрепенулась.

Галдар крепко сжал свою пику и пристально посмотрел на голову Малис, взиравшую на мир изумленным открытым глазом. Шея ее была перекручена и сломана. Определенно, драконица не могла быть жива.

Стон возобновился, и слабый голос позвал:

— Галдар!

С радостным криком минотавр бросил пику и устремился вперед. Из-под красного брюха виднелась покрытая кровью человеческая рука: Малистрикс упала на Мину и придавила ее.

Галдар прижался плечом к холодному чешуйчатому трупу и попробовал приподнять его. Однако тот оказался слишком тяжелым, весом в несколько сотен тонн. Пожалуй, с тем же успехом минотавр мог бы попытаться сдвинуть с места скалу.

Он обезумел от волнения, ибо Мина больше не издавала никаких звуков, и подложил руки под драконий живот, распоротый надвое. От вывалившихся наружу кишок исходило ужасное зловоние. Галдара едва не стошнило, и он постарался дышать через рот.

— Я едва могу поднять это, Мина! — воскликнул он в отчаянии. — Ты должна постараться выползти. Торопись. Мне долго не выдержать!

Она что-то ответила, но Галдар не разобрал слов, ибо голос ее был слишком тих и невнятен. Он сжал зубы и, сделав глубокий вдох, с рыком рванул на себя красное месиво. Раздался какой-то шуршащий звук и сдавленный крик.

Мышцы Галдара быстро заныли от усердия, а руки начали трястись, и вскоре он с громким предупредительным рыком уронил край красного брюха на землю.

Минотавр обвел тревожным взглядом уже начавшую гнить на солнце плоть и наконец обнаружил девушку: она лежала у самых ног драконицы.

Ему вдруг припомнился один случай, когда Мину пригласили благословить роды. Галдару совсем не хотелось идти туда, но Мина настаивала, и он, конечно, повиновался. И вот сейчас, глядя на нее, он видел того крошечного младенца — хрупкого, покрытого кровью... Минотавр опустился на колени рядом со своей госпожой.

— Мина, — тихонько окликнул он ее, — что с тобой? Я не могу понять, чья это кровь — твоя или Малис.

Глаза Мины приоткрылись. Всегда прозрачный янтарь подернулся багровой пеленой. Мина протянула руку и сжала плечо Галдара. По-видимому, это движение причинило ей сильную боль, ибо все ее тело передернулось. Тем не менее она продолжала держаться за минотавра.

— Молись Единой Богине, Галдар, — произнесла она почти шепотом. — Я совершила... какую-то ошибку... Моли Ее... простить...

Мина снова закрыла глаза и безжизненно запрокинула голову. Ее рука соскользнула с плеча Галдара, и его сердце замерло от страха. Он поспешил проверить пульс девушки и, удостоверившись, что тот хоть и неровно, но все-таки бился, вздохнул с облегчением и поднял ее с земли. Она была легкой, как новорожденный младенец.

— Ах ты тварь! — прорычал Галдар. Он имел в виду не красную драконицу.

Минотавру удалось отыскать пещеру, сухую и уютную. Она была совсем маленькой, и ему пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы войти в нее. Выбрав подходящее место, он осторожно положил Мину на землю. Она больше не приходила в сознание, и хотя это пугало Галдара, он считал, что так лучше для нее самой — в противном случае она умерла бы от немыслимых страданий.

Теперь он мог осмотреть ее как следует. Он снял с Мины доспехи и отбросил их в сторону. Раны, полученные девушкой, оказались действительно ужасны. Нога была совершенно раздроблена и представляла собой бесформенный, распухший, посиневший кусок мяса. Одна рука походила не на руку, а на какой-то уродливый окорок из лавки мясника. Дыхание Мины то и дело прерывалось, и при каждом ее вдохе минотавр содрогался, боясь, что ей не хватит сил на следующий. Кожа девушки была горячей на ощупь, а сама она дрожала так, словно у нее начиналась агония.

Галдар совсем позабыл о собственных ранах, и, когда обжигающая боль пронизывала при очередном движении его тело, он не мог сообразить, откуда она взялась. Минотавр жил только ради Мины и думал только о ней. Найдя невдалеке от пещеры чистый ручей, он хорошенько прополоскал ее шлем и принес в нем воды для раненой. Правда, выяснилось, что девушка не в состоянии пить — живительная влага просто стекала вниз по ее окровавленному подбородку.

Здесь, в этих скалах, Галдар не мог найти никаких трав, чтобы вылечить Мину или по крайней мере ослабить жар. У него не было даже бинтов. Он обладал некоторыми познаниями в области медицины, приобретенными в суровых полевых условиях, и понимал, что единственным средством спасти девушку была ампутация ее разорванной ноги. Однако он не мог на это решиться, ибо слишком хорошо понимал, что значит для воина провести остаток своей жизни жалким калекой.

Нет, пусть уж лучше она умрет! Умрет победителем, с полным осознанием своего триумфа. А он, Галдар, будет находиться рядом с ней вплоть до ее кончины.

Тьма прокралась в пещеру. Минотавр развел огонь прямо перед входом, чтобы защитить Мину от ночного холода. Она вздрагивала, бормотала что-то бессвязное, вскрикивала и стонала. Галдар не мог смотреть на ее страдания, и не раз его рука ложилась на рукоятку кинжала с твердым намерением прекратить их, но потом неизменно отдергивалась: Мина могла очнуться, хотя бы ненадолго, а ему хотелось сказать ей, что она умрет как настоящий герой и что он до самой своей смерти будет помнить и любить ее.