Разве что… Устроиться поудобнее. На стуле, стоявшем у стола, лежала подушечка, старая, потрепанная и засаленная. Китти взяла её, чтобы положить себе под голову.

На стене за столом висело небольшое зеркальце; проходя мимо, девушка бросила взгляд на своё отражение. И только тут она остановилась.

Китти давно уже не видела своего лица, она и припомнить не могла, когда в последний раз смотрелась в зеркало. Вот она какая: густые тёмные волосы, тёмные глаза (и тёмные мешки под глазами), насмешливо сложенные губы, восхитительный фиолетовый синяк над глазом. Да, несомненно, вид у неё довольно потасканный. Но тем не менее она всё ещё молода, все ещё здорова.

А что будет, если ей удастся то, что она задумала? Со всеми волшебниками, кто пытался пойти по стопам Птолемея, происходили ужасные вещи. Что именно — мистер Баттон не уточнил, но намекал на что-то вроде безумия и уродства. Да и сам Птолемей, кажется, недолго прожил после того, как создал свои Врата. А Бартимеус говорил, что его лицо…

Китти выругалась и отвернулась от зеркала. На самом деле, какому бы риску она ни подвергалась, всё это пустяки по сравнению с тем, что творится в зале. Она приняла решение, и дело с концом. Больше она всё равно ничего сделать не сможет. Не хватало ещё разнюниться. Так что…

Так что ей ничего не оставалось, как пойти и лечь внутри пентакля.

Пол был твердый, но под головой была удобная подушка. Пахло травами. Китти взяла ключ и зажала его в кулаке. Глубоко вздохнула…

Тут ей в голову пришла ещё одна мысль. Китти приподнялась, окинула взглядом своё тело и обнаружила неприятный факт. Она была слишком длинной для этого круга, и её ноги вылезли за внутреннюю линию. Может, это и не важно, а может, и важно. Китти повернулась на бок, подтянула колени к груди и свернулась клубочком, как будто в постели. Быстро огляделась… Отлично, теперь все чисто и аккуратно. Она готова.

Но к чему готова-то? Её внезапно охватили сомнения. Это всего лишь ещё одна из её фантазий, дурацких идей, которые высмеял Бартимеус. Это просто верх самомнения: решить, будто ей удастся то, что не удавалось ещё никому за две с лишним тысячи лет. Чем она думает? Она ведь не волшебница!

Но, может, это как раз плюс. Бартимеус подбивал её на то, чтобы попытаться это сделать, — она точно знала, что он намекал именно на это. Последнее, что он сказал перед уходом, перекликалось с тем, что он рассказывал о Птолемее. «Между нами действительно существует связь… но пока что она имеет границы». «Пока что»! Что это, если не скрытое приглашение — ей, и только ей одной? Птолемей не ведал границ: он отправился в Иное Место, отвергнув все общепринятые магические предрассудки, перевернув с ног на голову все принципы магии. И для того чтобы сделать то же, что и он, не требуется ничего, кроме самых основополагающих сведений о вызывании духов: инструкции в «Апокрифах» просты и недвусмысленны. Самое главное — воззвать в конце к нужному демону. Китти всё это было по силам. Оставался один вопрос: сработает ли?

Что ж, есть только один способ это выяснить.

Девушка закрыла глаза и попыталась расслабить мышцы. В комнате было очень тихо — сквозь дверь не доносилось ни звука. Пора читать заклинание? Нет, что-то ещё не так… В чем же дело? Мгновение спустя Китти осознала, что она так сильно стиснула кулак с ключом, что бородка ключа режет ей кожу. Это было воплощение её страха. Девушка ненадолго сосредоточилась, заставив кулак разжаться… Теперь она держала ключ на полураскрытой ладони. Так лучше…

В голову лезли полузабытые отрывки, то, что разные мудрецы былых времен писали об Ином Месте: «царство хаоса», «водоворот бесконечных мерзостей», «выгребная яма безумия»… Да, многообещающие описания. И лаконичный вывод мистера Баттона: «Это означает рисковать одновременно и телом, и душой». О господи, что же с ней будет? Может, она растает или сгорит? А вдруг она увидит… Ну, что бы она ни увидела, вряд ли это будет хуже и страшнее, чем Ноуда с его изуродованными присными, демонами, облаченными в человеческую плоть. И ведь никто из мудрецов, на которых ссылался мистер Баттон, не бывал в Ином Месте! Это все просто домыслы. А потом, Птолемей ведь вернулся оттуда живым!

Китти мысленно повторила текст измененного заклятия вызова, потом — поскольку дальнейшее промедление привело бы только к новым страхам, — произнесла его вслух. Насколько она могла судить, всё было правильно: она использовала своё имя вместо имени демона и заменила все глаголы. В конце она трижды произнесла имя Бартимеуса.

Ну, все!

Она по-прежнему лежала в тихой комнате.

Шли секунды. Китти сдерживала нарастающее разочарование. Терпение, терпение! При обычных заклинаниях и то требуется время, чтобы слова дошли до Иного Места. Девушка вслушивалась, сама не зная, что она рассчитывает услышать. Глаза у неё были закрыты. Она не видела ничего, кроме тьмы и плавающих перед глазами цветных пятен, порожденных её собственным мозгом.

И по-прежнему ничего не происходило. Видимо, не сработало. Надежды Китти угасли, она почувствовала себя опустошенной, ей стало немного грустно. Она подумала было, не стоит ли встать, но в комнате было тепло, ей было уютно лежать на подушке, и после всех сегодняшних треволнений хотелось немного отдохнуть. Мысли текли своим чередом: Китти подумала о родителях, о том, что они сейчас делают, как отразятся на них нынешние события; как воспримет новости Якоб, который сейчас далеко, в Европе; остался ли Натаниэль цел после вспышки в зале. Она поймала себя на том, что от души надеется, что он жив.

Издалека до неё долетел звук: отчётливый звон колокола. Наверное, это демоны — а может, выжившие пытаются предупредить тех, кто в городе…

Натаниэль спас её от кинжала наёмника. Ей нравилось спорить с ним, вынуждать увидеть то, что есть на самом деле, развеивать его заблуждения. Прежде всего — относительно Бартимеуса. И Натаниэль принял это на удивление хорошо. А что касается Бартимеуса… Китти вспомнила, каким она увидела его в последний раз: несчастная, бесформенная кучка слизи, измученная пребыванием в мире. Правильно ли она делает, что преследует его? Джинну ведь тоже нужен покой, как и любому другому…

А колокол все звонил. Странный звук, если подумать: высокий и чистый, как будто стеклянный, а не низкий и гулкий, как у большинства городских колоколов. И к тому же это были не ритмичные удары, а один отчётливый, непрерывный звук, который всё время оставался на границе слышимости, так, что Китти пыталась — и не могла расслышать его как следует. Сперва он затухал, затем сделался громче — но, хотя этот звук и был манящим, распознать его природу никак не получалось. Он терялся где-то в пульсации крови, в собственном ровном дыхании, в тихом шуршании одежды на вздымающейся груди. Китти снова напряглась, пытаясь расслышать этот звук — ей стало вдруг интересно. Звон, казалось, доносился откуда-то сверху, из дальнего далека. Девушка прислушивалась изо всех сил, стремясь приблизиться к источнику звука. Она постаралась отрешиться от всех иных шумов. И её усилия увенчались успехом: звон становился все отчётливее, сперва мало-помалу, а потом он внезапно приблизился и зазвучал где-то рядом. Китти осталась наедине с этим звоном. Он звучал непрерывно, как будто это звенел драгоценный сосуд, который вот-вот лопнет. Китти чувствовала его совсем близко.