Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В эти дни он проводил за письменным столом столько же времени, занимаясь бумажной работой, сколько за штурвалом боевого самолета. Однажды в конце октября 1943 года он копался в груде бланков заявок. Он остановился, чтобы выглянуть в окно, когда непрекращающийся осенний дождь превратил аэродром в глубокую липкую трясину, и тут вошел клерк, чтобы сказать ему: “к Вам генерал, герр оберст . . . Генерал фон Тресков.”
“Лучше проводите его, - ответил Герхард, поднимаясь на ноги.
Появился фон Тресков с алыми петлицами на воротнике и эполетами на мундире, что указывало на офицера Генерального штаба. Ему было около сорока лет, с редеющими волосами, высоким лбом и сильными правильными чертами лица, которые придавали ему особый вид.
Герхард отдал ему обязательный салют "Хайль Гитлер".
Фон Тресков в ответ небрежно поднял руку, но никакого “Хайль” не последовало. Он взглянул на складной деревянный стул с парусиновым сиденьем и спинкой, стоявший напротив стола Герхарда, и спросил:”
“Конечно, господин генерал-майор, - ответил Герхард. “Могу я вам что-нибудь предложить? Чашечку кофе? Боюсь, это эрзац-молотые желуди и коричневый крем для обуви. Или что-нибудь покрепче . . . У меня есть водка, которая вполне реальна.”
“Это очень мило, но нет. Я здесь надолго не задержусь. Фон Тресков достал серебряный портсигар с геральдическим гербом, выбрал сигарету и предложил Герхарду, но тот отказался.
“Вы не возражаете, если я закурю?- спросил он. Голос и манеры у него были аристократические, как и имя и фамильный герб. Фон Тресков принадлежал к прусской знати, которая на протяжении веков посылала своих сыновей командовать германской армией.
“Вовсе нет, сэр, - ответил Герхард. “Что я могу для вас сделать?”
“Я здесь из-за вашей ссоры в баре несколько месяцев назад . . . в Таганроге. Может быть, вы помните тот случай?”
“Ах . . . Мне было интересно, когда же меня навестят по этому поводу. Хотя, должен признаться, я ожидал кого-то из СС или Гестапо - одного из созданий моего брата. Для меня большая честь, что я заслужил визит человека вашего положения.”
Фон Тресков улыбнулся. “Неужели вы думаете, что я здесь для того, чтобы допрашивать вас? Полагаю, это вполне объяснимо. Насколько я понял, Вы были очень откровенны в своих суждениях, и они были далеки от лестного отношения к руководству нашей страны.”
Герхард уже давно решил, что, когда за ним придут, он не станет отрицать того, что сказал. “Я был в Сталинграде с того момента, как город был атакован. Я вышел на шаг впереди русских. Я заслужил право высказать свое мнение.”
Фон Тресков кивнул, выдохнул и, когда дым поплыл по столу, спросил: - “И вы имели в виду то, что сказали?”
“Да.”
Фон Тресков затянулся, затушил сигарету и сказал: Я надеялся, что ты это скажешь. Видите ли, я с вами согласен. Так поступают многие мужчины, в том числе некоторые из самых высокопоставленных офицеров Вермахта. Мы все видим, что нацисты - чудовища. Вы хоть представляете, что они делали здесь, в России? . . убийства?”
Герхард хмыкнул, на секунду задумался и добавил: - "Однажды я видел, как они ездили на грузовике с бензином. Вблизи . . . Я мог слышать людей внутри. Потом я видел, что от них осталось. Так что да, я знаю, что они делали.”
“И вы знаете, что война проиграна?”
Герхард невесело усмехнулся. “Я же вам говорил. Я был в Сталинграде.”
- Теперь вы здесь, в Киеве. Через год, Если Вам повезет прожить так долго, вы, вероятно, будете летать с баз в самой Германии. Варвары будут у ворот Берлина. Если только мы не остановим все это сейчас.”
- Есть только один способ сделать это.”
“Да.”
“А как ты доберешься до него?”
“У нас есть близкие люди, люди, готовые рискнуть и даже пожертвовать своей жизнью ради этого дела.”
- А что потом? Неужели Борман, Гиммлер, Геббельс, Геринг, вся эта банда перевернутся и отдадут вам свой Рейх?”
“Нет, но у нас есть планы. Мы верим, что сможем забрать его у них прежде, чем они поймут, что он исчез.”
“Вы и ваши генералы, вы обладаете властью. А что потом?”
- Мы требуем мира.”
- Союзники потребуют безоговорочной капитуляции.”
“Если нацисты все еще у власти, то да. Но если они ушли, они могут быть более разумными. Этот выскочка австрийский маляр был прав в одном: настоящий враг - большевизм. Англичане и американцы, возможно, еще не верят в это, но скоро поверят. Они не хотят однажды проснуться и обнаружить, что танки Сталина достигли Рейна, потому что они не остановятся там. Им понадобится сильная, свободная Германия как оплот против красных.”
“Чего ты от меня хочешь?”
“Ничего . . . ещё нет. Но когда настанет день, если мы добьемся успеха, нам нужно будет знать, что есть соединения Люфтваффе, на которые мы можем рассчитывать. Можете ли вы доставить свою истребительную группу к нам?”
- Это зависит от моих людей. Некоторые из них до сих пор являются несгибаемыми нацистами. Но большинство хочет прожить достаточно долго, чтобы увидеть конец войны. Если я скажу им, что это лучший способ принести мир и спасти Отечество от полного уничтожения, они последуют моему примеру.”
“Отлично. Есть еще кое-что. . . . Мы должны взять людей с собой. Будет большим подспорьем, если они услышат наше послание от настоящего героя, лихого летчика-истребителя с медалями на груди и рядами убитых, нарисованных на борту его самолета. Фон Тресков замолчал и вопросительно посмотрел на Герхарда. - Почему ты так улыбаешься?”
- Потому что так мне сказали ребята из министерства авиации, когда пару лет назад отправили меня в турне по стране.”
“Меня это не удивляет. Летчики-истребители - это современные рыцари в доспехах. Все хотят, чтобы ты был на их стороне . . . Так. . . Вы на нашей стороне?”
“Да, - сказал Герхард. “Я на твоей стороне.”
“Хорошо. Тогда ты больше ничего от меня не услышишь. Но когда настанет день, мы будем рассчитывать на то, что ты выполнишь свою часть работы.”
