Понимание этого разнообразия заставляет задуматься о наличии эгоистических интересов в некоторых оценках. В западном обществе моногамия на протяжении всей жизни нередко воспринимается как идеал. Любой, кто ему не соответствует, считается извращенцем, незрелой личностью, грешником или неудачником. Такие суждения могут оказаться проявлением базовых сексуальных стратегий человека. Например, в интересах женщины убедить окружающих в том, что идеал — это любовь на всю жизнь. Женщины, следующие стратегиям краткосрочных связей, представляют угрозу для своих моногамных соплеменниц, лишая их части ресурсов, внимания и преданности постоянных партнеров. В интересах мужчины убедить окружающих в преимуществах моногамной стратегии, даже если он сам ей не следует. Неразборчивые в связях мужчины отнимают у других возможности для поиска партнерши и могут уводить женщин, которые уже имеют постоянного партнера. Короче говоря, наша сексуальная мораль является ключевым компонентом наших эволюционных сексуальных стратегий.

Стратегии краткосрочных связей у обоих полов уходят корнями в эволюционную историю нашего вида. Эволюционисты, придающие слишком большое значение сексуальной неразборчивости мужчин и сексуальной скромности женщин, сгущают краски. Частью стратегического репертуара мужчин являются прочные долговременные отношения, а женщин — случайные связи, и они следуют этим стратегиям, когда выгодно.

На протяжении целого века после того, как Дарвин предложил теорию полового отбора, многие мужчины-ученые яростно критиковали ее отчасти потому, что отводили женщинам в процессе поиска партнера пассивную роль. Постулат о том, что женщины активно выбирают партнеров и что этот выбор играет роль действенного эволюционного фактора, воспринимался не как научное положение, а как научная фантастика. В 1970-х гг. ученые постепенно осознали важность роли выбора самок в мире животных, а в 1980-е и 1990-е гг. начали фиксировать активные стратегии выбора и соперничества за партнеров у представительниц нашего собственного вида. Но и в начале XXI в. некоторые продолжают настаивать на том, что у женщин есть всего лишь одна стратегия — поиск постоянного партнера.

Научные данные свидетельствуют об обратном. Тот факт, что женщины, склонные к случайным связям, изменяют свои принципы в выборе партнера, предпочитая мужчин с экстравагантным стилем жизни, физически привлекательных, мужественных и даже готовых на рискованные и дерзкие поступки, говорит о том, что у женщин есть особые психологические механизмы, рассчитанные именно на такую стратегию. Тот факт, что женщины, вступающие во внебрачные связи, часто выбирают мужчин с более высоким статусом, чем у собственных мужей, и склонны влюбляться в них, свидетельствует о том, что у женщин есть адаптации к смене партнеров. То, что женщины в определенных обстоятельствах, например при недостатке мужчин с ресурсами или при неблагоприятном соотношении полов, переходят к краткосрочным интрижкам, означает, что у них имеются специфические адаптации, способствующие переходу от долгосрочных к краткосрочным сексуальным стратегиям.

Люди нередко называют аморальными частую смену партнеров и прочие проявления сексуальной свободы. Внушать такое видение морали окружающим зачастую очень полезно для них самих. Наша сексуальная мораль имеет в своей основе эволюционные сексуальные стратегии. Однако с научной точки зрения не может быть морального оправдания предпочтению той или иной стратегии из нашего обширного репертуара. Весь этот репертуар, без каких бы то ни было исключений, отражает человеческую природу. Осознание богатейшего разнообразия наших желаний приближает нас к гармонии.

Культурные различия — один из самых удивительных и загадочных аспектов человеческого разнообразия. Представители разных обществ очень сильно различаются по ряду особенностей, например по значению, которое придается девственности супруга. Так, в Китае в 1980-х гг. практически все — и мужчины, и женщины — считали девственность будущего супруга обязательным условием. Те, кто не сумел сохранить ее до брака, фактически лишались возможности жениться или выйти замуж. Однако за последние 30 лет китайская культура изменилась: хотя девственность до сих пор высоко ценится, исследование моей лаборатории показало, что ее значимость в партнерских предпочтениях постепенно падает[605]. В скандинавских странах, таких как Швеция и Норвегия, целомудрие партнера было и остается малозначимым. Такая культурная вариабельность составляет головоломку для любых теорий поиска партнера.

Эволюционная психология в поиске объяснения разнообразия сексуальных стратегий обращается к детскому опыту, методам воспитания и прочим общественным и экологическим факторам. Психолог Джей Белски с коллегами считает, например, что жесткие, лишенные нежности и непоследовательные методы воспитания, непостоянство в снабжении ресурсами и проблемы в браке родителей способствуют выработке у детей стратегии ранней репродукции и быстрой смены партнеров[606]. И наоборот, чуткие, внимательные и ответственные родители, обеспечивающие детей всеми необходимыми ресурсами и живущие в гармонии друг с другом, воспитывают в них склонность к стратегии поиска отношений, основанных на взаимной преданности, характеризующихся более поздней репродукцией и крепкими супружескими узами. В общем, те, кто рос в неопределенной и непредсказуемой среде, приходят к выводу, что нельзя полагаться на одного партнера. Поэтому они предпочитают раннее начало половой жизни и частую смену партнеров. И наоборот, те, кого воспитывали ответственные родители в стабильной домашней среде, предпочитают стратегию долгосрочных отношений, поскольку рассчитывают на привлечение постоянного, способного к преданности и стабильным вложениям партнера. Свидетельства детей, чьи родители развелись, подтверждают эту теорию. У них раньше начинается половое созревание и половая жизнь, и у них больше половых партнеров, чем у сверстников из благополучных семей.

Чувствительность стратегий поиска партнера к детскому опыту может помочь в объяснении различий в значении, которое придается девственности в разных культурах. Например, в Китае браки исторически были долгими, а разводы редкими и родители много вкладывали в детей на протяжении длительного времени. В Швеции многие дети рождаются вне брака, разводы обычны и отцы гораздо реже оказывают постоянную поддержку своим детям. Китайцы и шведы выбирают разные сексуальные стратегии из нашего универсального репертуара, возможно, именно из-за опыта, полученного в начале жизни. Важность детского опыта требует проверки, но те данные, которыми мы располагаем сегодня, подтверждают, что и у женщин, и у мужчин в спектре сексуальных стратегий есть и случайные связи, и постоянные отношения, а также увод и смена партнеров. Конкретный выбор зависит отчасти от детского опыта, который в разных культурах имеет свои особенности.

Различия между относительно сексуально неразборчивыми аче и относительно моногамными хиви также проливают свет на культурную вариабельность сексуальных стратегий человека. Основной причиной различия стратегий, характерных для этих народов, может быть разное соотношение полов. У аче отношение числа мужчин к числу женщин составляет примерно 1: 1,5. У хиви мужчин больше, чем женщин, хотя точные цифры отсутствуют. Излишек свободных женщин у аче открывает для мужчин сексуальные возможности, которых лишены мужчины хиви. Мужчины-аче пользуются этими возможностями, о чем свидетельствует высокая частота смены партнеров и случайных связей. Им проще следовать стратегии временных связей, чем мужчинам-хиви. Женщины-хиви, в свою очередь, более успешно, чем женщины-аче, обеспечивают значительные вложения со стороны мужчин, которым приходится снабжать их ресурсами, чтобы привлечь и удержать[607]. Культурные перемены, которые мы наблюдаем сегодня, такие как расцвет культуры случайных связей в университетских кампусах и крупных городах, а также появление множества сайтов и приложений для знакомств и случайного секса, похоже, отражают изменения сексуальных стратегий в зависимости от предполагаемого или реального дисбаланса полов.