Да, не прост наш Алексей Николаевич — хотя так глянешь, душа-человек, весь нараспашку и добротой аж светится! Однако профессия наложила на его характер серьёзнейший отпечаток.

Что там коллеги по службе! Родная дочь про Алексея Николаевича почти ничего не знала! Даже из того, что, кажется, вполне можно было бы рассказать…

«Кто он такой, я узнала, наверное, довольно поздно, — признаётся Ирина Алексеевна. — Потому что никогда дома это не оглашалось, не разговаривали на эту тему, — ну, работает папа и работает. Я знала, что он воевал — с Перминовым воевал, с Карасёвым — вот и всё. День Победы для нас святой был праздник. Но он никогда ничего не говорил о том, что он сам у нас такой легендарный человек. Абсолютно! Не рассказывал не только потому, что он разведчик — это черта характера у него такая, не выставлять себя напоказ. Он очень скромный человек. И когда о нём стали писать в прессе — вот тогда мы и удивились. Ничего себе! Ну, сейчас он немножко «прижился» к этому своему званию, а раньше — абсолютно ничего!»

Да, теперь, когда запреты сняты, Алексей Николаевич не отказывается порой «погреться в лучах славы». Но этому есть своё объяснение.

«Ему нужно отдавать себя людям! — считает Ростислав Михайлович. — Он наслаждается тем, что его слушают, что на него смотрят. Что он нужен, востребован! Я был как-то на его выступлении — Ботян, стоя, рассказывал два часа. Какое уважение к аудитории! Зато все и слушали его, буквально раскрыв рот… Он очень обаятельный человек».

Ботян и раньше мог «козырнуть» своими боевыми заслугами, но в исключительных случаях и не для себя самого.

«Когда я заболел и лежал в госпитале, Михаил Петрович сказал, что приедет с Алексеем Николаевичем, — продолжает Ростислав Михайлович. — Лежу я в палате, читаю книжку, вдруг в коридоре какой-то шум, появляется Ботян — грудь в орденах, за ним медики обалделые… Говорю: «Алексей Николаевич, зачем весь этот шум?» — «Нехай знають, кто до тэбэ приходить!» Заботливый такой мужик, переживающий…»

С ним полностью согласен и вышеназванный Михаил Петрович:

«После моей второй командировки мы встретились с Алексеем Николаевичем на каком-то приёме. Поговорили о жизни, о том о сём… Через несколько дней звонит: «Ты мне жаловался, что у тебя дачи нет? Так вот, есть дача!» И я, с его помощью, купил себе дачу. А это были те времена, когда на то, чтобы купить, допустим, кирпич, надо было записываться и ждать, когда открытку пришлют. Вскоре вдруг звонит Ботян: «Слушай, ты дачу купил? Тебе кирпич нужен? А то у меня открытка пришла, но мне он уже не нужен». Заметьте, не я звоню и спрашиваю, а он. Так мало того, что он мне открытку передал — мы с ним ездили куда-то в Подмосковье, на завод, и он тоже грузил, а потом приехал со мной на дачу разгружать… Такое отношение — абсолютно бескорыстное, ведь по службе у нас пересечений не было, — не могло не располагать к нему».

* * *

Как ни банально это звучит, но жизнь шла своим чередом, всё менялось и, как теперь уже точно известно, отнюдь не к лучшему.

«События в Афганистане заставили нас создать в 1978–1980 годах и послать туда укомплектованные спецрезервистами внеструктурные подразделения типа «Зенита» и «Каскада». Встретившиеся там трудности доказали ошибочность принятого в 1950-е годы решения о прекращении деятельности частей специального назначения…»[370]

Юрий Иванович Дроздов уточняет: «Фамилия Ботяна, когда мы готовили дополнительные «Каскады», ни разу не возникала: у него было достаточно работы здесь. Хорошей работы. И в его возрасте это было бы излишним…»

Впрочем, нам известно, что Алексей Николаевич выражал желание съездить «за речку»,[371]но эта инициатива, как видим, даже не рассматривалась руководством.

«На состоявшемся 19 августа 1981 года закрытом совместном заседании Совета Министров СССР и Политбюро ЦК КПСС высшее руководство страны приняло решение о создании в Комитете государственной безопасности СССР совершенно секретного отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР в «особый период». Его первым командиром стал участник штурма дворца Амина, Герой Советского Союза Эвальд Козлов, боевой капитан 1-го ранга из морских погранчастей КГБ. А потому назвали отряд «Вымпел», по ассоциации с адмиральским брейд-вымпелом на мачте. Официальное же наименование было скучное — Отдельный учебный центр КГБ СССР…

После того, как решение о формировании «Вымпела» было принято окончательно, передавая мне бумаги, Юрий Владимирович Андропов сказал: «Ну вот, на! Работай, создавай! И чтоб равных им не было!»

Равных им действительно не было. И по степени готовности пойти на риск, и по степени оперативной выдумки, разведывательной находчивости. Они доказали своё право на существование и доказали право гордиться своей профессией и своими навыками. Главная особенность «Вымпела» состояла в том, что это была сила думающая, умеющая самостоятельно осмыслить любую задачу, принять правильное решение и воплотить его в жизнь…

Мы прекрасно знали, что наша боевая подготовка в некоторых случаях превосходит американскую по своей напряжённости, остроте и, можно даже сказать, по результативности. Хотя возможностей для этого у американцев было гораздо больше.

Сразу же после создания отряда начала формироваться и учебная база по нескольким направлениям. Необходимо было полностью проанализировать и обобщить богатейший опыт диверсионной разведывательной деятельности на территории нашей страны во время Великой Отечественной войны и предшествовавших войн, опыт боевой подготовки наших военных, армейских подразделений специального назначения, опыт наших противников — американцев, израильтян, западных немцев…»[372]

Просим простить за излишне длинную, быть может, цитату, но это объясняется тем, что к подготовке отряда Алексей Николаевич Ботян имел самое прямое и непосредственное отношение.

Об этом рассказывает Сергей Александрович, который десять лет руководил КУОС (Курсы усовершенствования офицерского состава), вплоть до их «упразднения» в 1993 году:

«Ботян приезжал к нам на КУОС в роли посредника. Посредник — это, так сказать, представитель от головной организации, от заказчика. Он участвовал в учениях и занятиях, профессионально смотрел, как идёт процесс подготовки. При этом сам нередко мог что-то подсказать, посоветовать, научить… Вообще, на протяжении всех десяти лет, которые мы совместно в этой работе проводили, я получал от него только конкретные замечания и предложения, у нас было по-настоящему творческое сотрудничество. Обычно приезжали посредники помоложе — ведь проверяющим также приходилось переносить немалые физические нагрузки, но и Алексей Николаевич был у нас частым гостем».

Сергей Александрович вспоминает наиболее яркие моменты таких занятий: