– Может быть, пройдемте куда-нибудь в уголок? Здесь слишком неуютно для хорошего разговора.

Я отвел его в пустое местечко, где, похоже, собирались поставить какое-нибудь изваяние, но в последнюю минуту раздумали.

– Итак, профессор: полагаете вы, что нынешний путь развития, на который мы, судя по всему, вступаем, был определен уже евразийцами, и мы сейчас лишь реализуем их идеи? Или они тут ни при чем?

– Гм… Думаю, что ощущение неизбежности такого движения возникло значительно раньше. И дело не только в том, что немалая часть российской аристократии имела восточные корни; но вот к примеру… Вы Пушкина, конечно, помните?

– Ну, разумеется, как всякий русский…

– Сказку о царе Салтане?

– Могли бы и не спрашивать.

– Очень русское произведение, верно? Но ведь Салтан – это султан! Отнюдь не православный государь.

– Вы полагаете? Хотя – вам, разумеется, это известно лучше. А вы придаете этому значение?

– Несомненно – потому что у Пушкина была прекрасная историческая интуиция – думаю, ее можно так назвать. «Историческая» – не обязательно значит «обращенная в прошлое». Это понимали, видимо, и другие: недаром написать «Историю Петра Великого» было поручено ему, а не, скажем, Карамзину – всеми признанному историку.

– Это чрезвычайно интересно. Скажите: именно такого рода соображения и привели вас в ряды сторонников – назовем вещи их именами – исламского государя? Современного Салтана?

– Ну я бы не сказал, что только эти. И даже – не они в первую очередь. Не совершайте стандартной ошибки, полагая, что ученым чужды мирские интересы – политические, экономические… А также и мирские пристрастия, симпатии и антипатии. Так вот… Меня побудила примкнуть к возникавшему течению восточной ориентации не пушкинская сказка, разумеется, и даже не выводы и прогнозы евразийцев, но в первую очередь понимание самой простой истины: всякое движение нуждается, чтобы стать по-настоящему влиятельным и сильным, вовсе не только в двигателе и в запасе энергии. Во всяком организме, будь он естественным или искусственно созданным, необходимо должно иметься некоторое количество деталей, играющих в нем разные роли – иначе он не будет работать. В автомобиле, например, есть мотор – силовая установка. Без нее машина – железный лом. Но даже обладая самым прекрасным мотором, машина не сможет нормально работать, если у нее не будет тормозов. То есть при каждой силе обязана состоять антисила; трогаясь и набирая скорость, вы должны быть уверены, что обладаете возможностью при надобности снизить ее или даже вовсе остановиться, а то и дать задний ход.

– Но автомобиль по сравнению с обществом, в особенности нашим – достаточно простой механизм…

– Я привел такой пример лишь для наглядности. Я ведь сказал, что такого рода структура свойственна вообще любой мало-мальски сложной системе. В том числе и обществу в целом, и любому его подразделению. Во всяком государстве всегда неизбежно существует тормоз: оппозиция. Хотя при тоталитарном режиме она вынуждена выдавать себя за что-то другое и почти не имеет возможности выступать в качестве единой силы. Оппозиция – тормоз правительства. Но и в рамках любой организации необходима своя оппозиция, там тоже есть своя правая и своя левая сторона. Иначе организация эта, как тот же автомобиль, разовьет такую скорость, на которой перестанет быть управляемой. Так вот, я понял, что развитие ислама в России, которое наверняка ускорится в результате деятельности новой организации, нуждается в тормозе. И я решил сыграть роль этого механизма.

– Торможение организации изнутри?

– Тормозящее влияние, кстати сказать, только и может оказываться изнутри; то, что находится вовне, – это уже не тормоз, это носит иное название: например, придорожный столб не является тормозом, хотя, конечно, останавливает машину, когда она на него налетает. Тогда это не остановка, но авария, катастрофа…

– А все остальные организаторы движения, вы полагаете, не могут сыграть такой роли?

– Как говорят опытные шофера: всякий дурак может ездить быстро, искусство же заключается в том, чтобы уметь ездить медленно. Хотя мотор просит газа, газа… Все участники движения – я имею в виду организаторов, – естественно, рассчитывают при новом государе занять определенные посты и участвовать в выработке мнений монарха. Но, к сожалению, большинство из них сильнее заинтересовано в самом посте, чем в результатах своего влияния на царя.

Возьмите хотя бы… ну, предположим, Лепилина. Опытный политик. Но из тех, кто не будет проводить свою точку зрения – за неимением оной, но будет поддерживать все что угодно – лишь бы в конце концов получить вожделенный титул, втиснуться в аристократию, остальное – деньги – у него есть, и потому его мало волнует. Но ведь это и значит – пустить машину бесконтрольно ускоряться. Так бывает очень часто в подобных ситуациях: стараются поскорее достичь каких-то ощутимых результатов – приехать побыстрее, пока и сами еще в силах воспользоваться достигнутым. Следовательно, нам грозит неоправданное ускорение внутреннего развития – в данном случае слишком поспешная исламизация. Поспешная – вовсе не значит «принудительная», такую возможность я вообще исключаю; но и естественные процессы нередко приходится сдерживать. Потому что здесь стремительность чревата и вовсе гибельными для нации последствиями. Как и всякое очень массивное тело, Россия не любит крутых поворотов, они всегда приводят к катастрофам. Как революции прошлого века – и девятьсот семнадцатого года, и девяностых годов. России для поворота нужна дуга большого радиуса. Иначе – быть нам под откосом. Но даже и по такой дуге надо поворачивать умело, нажимать на тормоза плавно – иначе колеса заблокируются и машина пойдет юзом – вернее, ее понесет… Собственно, для того, чтобы корректировать скорость с дорогой, и существуют советники.

– А вы уверены, что новый государь будет в них нуждаться? Или захочет терпеть их?

– Ни один правитель, наследственный или выборный, никогда не обходился и не будет обходиться без института советников. И среди них должны быть обладатели разных точек зрения. Это особенно важно в начальный период правления, когда государь уже обладает властью, но не успел набраться опыта ее использования. Как бы это ни называлось – диван, боярская дума или Совет безопасности…

– Следует ли понимать это так, что вы тоже стремитесь стать советником государя?

Долинский ответил, не задумываясь:

– Я этого и не скрываю. Советником, да; сперва одним из – потому что вряд ли при государе сразу определится свой Ришелье. Но когда придет час выделиться – хочу, чтобы российский Ришелье носил фамилию «Долинский».

– Какие же советы вы намерены ему давать? Тише едешь – дальше будешь?

Он смотрел мне в глаза, и взгляд его выражал все, что угодно.

– Я ведь не говорил, что собираюсь быть только тормозом, хотя он и является необходимой деталью. Скорее – комбинацией, скажем так, тормоза и гирокомпаса. Потому что лучшие в мире тормоза не помогут вам доехать до цели, если вы свернули не на ту дорогу. Из этого следует, что главным моментом является мгновение правильного поворота; сделав его, вы можете вести машину прекрасно – но ложный путь не приведет вас к цели. А перекрестков существует множество, и запутаться в них очень легко…