VI. С уничтожением формы организации народа

Форма организации народа исчезает при полном или совершенном прекращении обладания общим правом. В таких случаях отдельные лица могут попасть также в личное рабство (Аристотель, «Политика», кн. III, гл. 2): так микеняне были проданы в рабство аргивянами, жители Олинфа – Филиппом, фивяне – Александром, жители Бруттиума были отданы римлянам на общественные принудительные работы. С другой стороны, в таких случаях граждане могут быть лишены права правления, тогда как личная свобода у них остается. Так, Ливий (кн. XXVI) повествует, что римлянам было угодно оставить Капую как город населенным, но упразднить городскую общину, сенат, народное собрание, магистраты; тем самым множество граждан оставлялось без городского совета, без местного управления; отправление же правосудия было поручено префекту, назначенному Римом[561]. Таким образом, по словам Цицерона в первой речи к народу «Против Рулла», в Капуе не осталось никакого подобия государственного устройства[562]. То же следует сказать о народах, получивших провинциальную организацию, и о тех народах, которые подпали под владычество другого народа. Так, Византия Севером была подчинена Перинту[563], Антиохия Феодосием – Лаодикии[564] (Феодорит, «История церкви», кн. V, гл. 9; Зонара, жизнеописания Валента и Феодосия; Геродиан, «История», кн. V).

VII. Но не с выселением

Если же народ выселится из своего места, будь то добровольно – вследствие голода или иного бедствия, будь то по принуждению, как карфагеняне в Третью Пуническую войну (Флор, кн. II, гл. 15), то тем не менее он, коль скоро остается духовная форма, о которой я говорил, все же не перестает быть народом[565]; тем более народ не перестает существовать, если будут снесены только городские стены. И когда к скреплению клятвой мирного договора для Греции лакедемоняне отказались допустить мессенян на том основании, что стены их города были разрушены, то против лакедемонян было вынесено единодушное решение всеми союзниками (Плутарх, жизнеописание Агесилая).

VIII. Не со сменой правления; там же о месте, принадлежащем новому царю или освобожденному народу

1. Здесь не имеет существенного значения образ правления, то есть будет ли существовать власть царя, нескольких лиц или множества людей – это безразлично. Ведь римский народ был тем же самым при царях, при консулах, при императорах. Даже если народ подчинен самой неограниченной власти, он остается тем же, что и прежде, когда он был самостоятелен, при условии, что царь правит как глава данного народа, а не как глава чужого народа. Ибо власть царя как главы народа остается у народа как целого, часть которого составляет глава; так что если избранный царь умрет или прекратится царский род, то право властвования возвращается к народу, как мы показали выше. И пусть никто не приводит мне здесь слова Аристотеля о том, что с изменением формы правления государство перестает быть тем же самым, подобно тому, как мелодия не остается той же самой при переходе от дарийского к фригийскому ладу.

2. Необходимо иметь в виду, что одна и та же искусственная вещь может иметь несколько форм, так, легион через одну форму управляется, посредством другой – сражается. Так же точно одну форму государства составляет союз права и власти, другую – взаимное отношение тех частей, которые правят, и тех, которыми управляют. Последняя интересует политика, первая – юриста. Это не укрылось от внимания Аристотеля, который указывает («Политика», кн. II, гл. 3): «Следует или не следует уплачивать долги с изменением формы правления – предмет иного исследования». Речь идет о другой отрасли науки, которую Аристотель не смешивает с политикой, дабы не впасть в ошибку, отмечаемую им у других и «состоящую в перескакивании от одного предмета исследования к другому».

3. Народ, посадивший себе царя, не освобождается от уплаты долгов, которые он обязан был платить, будучи свободным; ибо ведь он остается тем же народом и сохраняет собственность над тем, что принадлежало ему; он даже удерживает власть у себя, хотя она должна теперь осуществляться уже не всей совокупностью граждан, но главой.

Отсюда готов ответ на неоднократно поднимавшийся спорный вопрос о том, где должен восседать в собраниях тот, кто принял на себя верховную власть над народом, бывшим ранее свободным. Конечно, он должен восседать там же, где восседал и сам народ. Так, в амфиктионском совете Филипп Македонский занял место фокеян. Подобным же образом свободный народ занимает место, принадлежавшее царю.

IX. Что произойдет, если народы объединятся?

Если же происходит объединение двух народов[566], то права их не утрачиваются, но сливаются в одно целое. Так, сначала права сабинян, а затем альбанцев были восприняты римлянами, и, по словам Ливия (кн. I), образовалось одно государство. То же следует полагать о царствах, которые объединяются не союзным договором и не тем только, что имеют одного общего царя, но образуют подлинное единство.

X. Или если народ разделится?

Бывает и обратное, а именно – что одно государство разделяется или по общему согласию, или же военной силой, подобно тому, как Персидская империя была разделена между преемниками Александра. В таких случаях вместо одного возникает несколько государств с верховной властью и с правами каждого в отдельности. Если же имелась какая-либо общая собственность, то она должна управляться совместно или же быть разделена на соразмерные части.

Сюда же относится и случай, когда происходит разделение народа по соглашению в связи с основанием колонии. Ибо колонисты, по словам Фукидида (кн. I), «посылаются не как рабы, но как равноправные»[567]. Он же сообщает, что вторая колония была выделена коринфянами в Эпидамн на началах «пользования равными правами». Царь Сервии Туллий у Дионисия Галикарнасского (кн. III) высказывает следующее: «Чтобы города-метрополии повелевали колониальными городами как бы по естественному закону – это, по нашему мнению, неправильно и несправедливо».

XI. Кому принадлежат бывшие владения Римской империи, не подвергавшиеся отчуждению?

1. Важным является возникающий у историков и юристов вопрос о принадлежности прежних владений Римской империи. Многие полагают, что они принадлежат королевству Германии, как оно называлось прежде, или империи (как ни назвать его – это для дела безразлично), и измышляют какое-то преемство у этой империи после первой. Между тем известно, что Великая Германия, или Зарейнская Германия, находилась за пределами Римской империи в течение большей части времени ее существования.

Мне кажется, что нельзя предполагать перенесения или преемства прав, кроме как в том случае, когда это подтверждается подлинными доказательствами. Оттого-то я и утверждаю, что и римский народ – тот же, что был ранее, хотя к нему присоединилась примесь чужеземцев, и власть оставалась у него, пока оставалось в живых тело, в котором он заключался. Ибо то, что римский народ был вправе