Но скрыть слезы ему не удалось: тень стояла за его спиной, рядом с ним, возле, вокруг, и глаза у тени — маленькой, лысенькой, в кургузом сюртучке — подозрительно блестели.

…Покинув кабинет и оставив княжну в одиночестве, отец Георгий встал в коридоре у окна. Оперся о подоконник. Некоторое время наблюдал, как с ветвей деревьев судорожно облетает желто-красный сентябрь. У ограды верстовыми столбами торчали облав-юнкера. "Обложили," — подумалось невпопад, хотя Гоша-Живчик прекрасно знал: не обложили, а, наоборот, охраняют.

Как же, такая ценность! Мало их осталось, настоящих магов в Законе; а таких, как здесь, на княжеской даче, почитай, и нету вовсе. И теперь, если все пойдет, как писал отставной генерал Дорф-Капцевич, как было указано в депеше губернатора, как задумывал хитрый цвиркуновский голова, оказавшийся ничуть не глупее генералов с губернаторами…

Если все пойдет именно так…

Отцу Георгию было плохо. Очень плохо. Ясное дело, Святейший Синод, Ватикан, столпы ислама и даже мудрые авраамитские рабби в самом скором времени поддержат это начинание. Объявят богоугодным, освятят, предоставив черед власти светской. Искус окажется слишком силен. И это будет началом конца. Конечно, процесс увядания будет долгим, поначалу никто ничего не заметит…

Отец Георгий вытер вспотевший лоб. Жаль, полковник Джандиери, высмеивая газетных писак с их теорией "вампирической связи" между магом и его крестником, не успел понять до конца истинный смысл этой связи. В последние сутки было сказано много важного — но главные слова остались непроизнесенными.

Сколько сил требуется, чтобы из восторженного школяра вырастить вдумчивого студиозуса, затем — уверенного в себе приват-доцента, а там — и мудрого, понимающего профессора, которому заглядывает в рот следующее поколение учеников? А если учение подменяется Договором? калькой с учителя, наложенной на ученика?!

Что тогда?

Тогда все усилия по несостоявшемуся обучению достаются даром магу-крестному: дабы использовал по своему усмотрению. Израсходовал на собственные финты, или, говоря официально, "эфирные воздействия". И чем бестолковее крестник, тем больше силы, которую пришлось бы затратить на обучение сего оболтуса, может использовать маг в Законе на свои нужды. Вот почему в крестники, как правило, берут полных бездарей: человек талантливый слишком быстро выходит в Закон, слишком малая часть крестного успевает отпечататься в нем; в итоге, «обученный» по Договору, он и магом-то становится никудышним, и учителю его с того мало толку.

Он, отец Георгий, тому наглядный пример.

А иной пример сейчас сидит в кабинете, забравшись с ногами в кресло. Раз у нее вышло — может, вновь оживет древнее искусство? Только думать, что все зависит от одной девушки — глупее некуда.

…раньше криков роженицы не замечал; сейчас тишину проворонил. А вот и тишины нет больше:

— Двойня! Федор Федорович! Девочки!

— Вполне здоровые дети. Даже странно… на таком раннем сроке… Поздравляю, от души поздравляю! Слава Богу, все завершилось благополучно!

— Спасибо огромное, профессор…

— Покажите их матери…

— С ней-то, с ней все в порядке?

— Не волнуйтесь, голубчик. Серьезных разрывов нет, кровотечение уже останавливается… В общем, роды прошли успешно! Еще раз сердечно поздравляю… у вас теперь совсем иная жизнь начнется!..

Отец Георгий вздрогнул: знать бы профессору, что говорит! О да, перед этими двоими — нет, не перед новорожденными, перед их отцом-матерью! — во весь рост встает Его Величество Выбор. Стоит только согласиться, перетерпеть краткую боль — свою, умноженную на боль детей, которые через несколько лет не вспомнят этот миг даже в страшных снах — и все будет прекрасно! У Безмастных Козырей достанет сил вытащить князя с Княгиней из любой пропасти! помочь самим себе, в конце концов! Минуты боли — и жизнь! Сила! долгая жизнь и великая Сила! А дети вырастут лишь самую малость слабее великих родителей…

И так — долго, слишком долго, чтобы успеть ужаснуться.

Прости меня, Господи, за ересь, за крамолу, но что, если вся наша жизнь, — страны, люди, города, моря и леса, три с лишним века, прошедшие мимо нас — всего лишь сон? мираж? кара, и одновременно — испытание?! Испытание, ниспосланное Тобой, Господи, тому, кто видит себя в этом сне Духом Закона? Что, если та ночь, накануне первого Договора, до сих пор длится, и горит первый в мире Договорный огонь, и некий человек все эти сотни лет, вместившихся в одну его ночь, лицезреет дело рук своих? Возможно ли, что Безмастные Козыри — его второй шанс? шанс вернуть ветер на круги своя?! И если эти двое откажутся, если преодолеют великий искус, не заключив новый Договор — грех будет искуплен? ночь кончится? взойдет заря?! — а мир пойдет совсем другим путем, где не будет места проклятому Договору? И мираж нашей жизни развеется, словно дым, словно утренний туман под солнцем?!

…Может быть. И тогда нас всех не будет. Или мы станем иными; мы, наверное, так никогда и не встретимся друг с другом в другой, правильной жизни…

Есть еще третья возможность. Все уже произошло; что было, то было, и не в силах человеческих изменить прошлое. Да, милостью небес Духу Закона дан второй шанс. Той его части, которая заключена в этих двоих. Сделать выбор заново. Ведь нам всем, всем без исключения предлагалось порвать паутину, но никто из нас не пошел на это! Порочный круг длился годы, десятилетия, века… И если эти двое наконец разорвут его — рухнет Вавилонская башня Договора, навсегда погаснет тайный огонь, Дух Закона обретет покой — но наша жизнь останется нашей жизнью, и просто пойдет дальше.

…но может случиться и самое страшное. То, о чем не хочется даже думать: эти двое пожертвуют собой и близкими людьми; отказавшись от Договора, сожгут сами себя… и ничего не изменится!

Ни-че-го!!!

Жертвы, смерти и мучения, терзания выбора — все зря! напрасно! По-прежнему будут зажигаться Договорные огни, по-прежнему будут гореть в них бесталанные ученики с бездарями-учителями — отныне не только маги, но и врачи, сапожники, кузнецы, поэты, музыканты, пастыри Божьи…

Не дай этому свершиться, Господи!

Да минует нас чаша сия!

* * *

Проходивший по коридору ротмистр Ковалев остановился в недоумении.

— Отец Георгий? что с вами? Вам плохо?!

Священник молчал, глядя на облетающий сентябрь.

…и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся;

и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим,

как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего.

Первое послание к коринфянам

— …ну что? — Федор поднял взгляд на жену. — Значит, решили?

И увидел: она нашла в себе силы кивнуть.