Эльзасе, Гоф и его люди вернулись в Нормандию. В декабре 1444 года бальи Кана послал герцогу Йорку в Руан сообщение о том, что "некоторые англичане и другие солдаты только что прибыли в бальяж и все они из компании Мэтью Гофа и Рейнфорта" и что они совершают многочисленные притеснения подданных короля. Жители Лизье подкупили Гофа провизией и деньгами, чтобы его люди держались подальше от их города, и к февралю следующего года они перебрались на полуостров Котантен, где "грабили и обворовывали бедных людей, совершали преступления, грабежи, нападения, убийства и другие многочисленные правонарушения"[637].

В Руан поступало так много жалоб, что герцог Йорк решил, что необходимо принять решительные меры. Поэтому он лично отправился в Аржантан, чтобы решить эту проблему, взяв с собой большое количество советников, юстициаров и солдат, многие из которых оставались там в течение всей весны. Он провел ревизию тех войск, которые, по всей видимости, действительно состояли из безработных солдат, и распределил их по различным гарнизонам, а оставшимся англичанам, валлийцам и ирландцам, "которые, похоже, не подходят для службы в армии", был предоставлен проезд домой, и они были немедленно репатриированы на кораблях, которые Томас Гауэр, капитан Шербура, получил приказ нанять за счет Йорка специально для этой цели. Йорк также сделал множество "тайных подарков разным людям, которых он нанял для выплат солдатам, не служившим ни в одном гарнизоне", а поскольку средств из нормандской казны не хватило, а необходимость была срочной, Йорк лично заложил свои драгоценности и столовую посуду, чтобы собрать деньги[638].

12 мая 1445 года Йорк приказал бальи Кана "от нашего имени" сделать объявления в публичных местах и при звуке трубы, чтобы все оставшиеся солдаты, живущие за счет населения, немедленно покинули город. Если они принадлежали к гарнизонам в Нормандии или Мэне, они должны были вернуться туда, а те "из этой нации и языка", кто имел ремесло или работу, должны вернуться к ней, под страхом того, что их сочтут бунтарями и мятежниками. Все остальные солдаты должны немедленно уйти

в самые дальние гарнизоны между Нормандией и Мэном, жить там под началом своих капитанов упорядоченным образом, не брать с собой ничего, кроме разумно достаточного количества продовольствия для людей и лошадей, и, чтобы избежать скопления людей, они должны останавливаться в одном месте только на одну ночь и в умеренно больших компаниях… и они должны воздерживаться во всякое время от действий, противоречащих или вредящих нынешнему перемирию; и если случится, что после упомянутого провозглашения указа кто-либо будет уличен в действиях, противоречащих нашему нынешнему порядку, вы должны арестовать и заключить его в тюрьму или добиться, чтобы он был арестован и заключен в тюрьму, где бы он ни находился, за исключением убежища, и вы должны подвергнуть его такому суровому наказанию, чтобы это послужило примером для других, без снисходительности и с применением вооруженной силы в случае необходимости[639].

В июле герцог Йорк председательствовал на собрании Генеральных Штатов в Аржантане, огласив огромные расходы, связанные со всем этим мероприятием, и потребовав возмещения своих личных затрат. В результате на герцогство был наложен налог в размере 30.000 т.л. (1.75 млн. ф.с.). Это был один из последних официальных актов Йорка в качестве генерал-лейтенанта и губернатора, поскольку 5-летний срок его полномочий подходил к концу. В сентябре он вернулся в Англию в надежде, что его назначение будет возобновлено, и для того, чтобы присутствовать на третьей сессии Парламента за год, который вновь был собран в связи с последними мирными переговорами[640].

Великое французское посольство, уполномоченное добиваться мира, прибыло в Англию в июле 1445 года, почти ровно через 30 лет после того, как предшествующее пыталось и не смогло предотвратить начало первой кампании Генриха V, которая тогда находилась на последней стадии подготовки. Удивительно, но в обоих посольствах участвовал по крайней мере один человек. Людовик де Бурбон, граф Вандомский, вернулся во Францию в 1415 году и взялся за оружие, чтобы противостоять английскому вторжению. Взятый в плен в битве при Азенкуре, он провел 8 лет в плену в Англии, где от англичанки у него родился бастард Вандомский, после чего в 1423 году он был освобожден. Теперь Людовик Вандомский вернулся в Лондон в качестве почетного гостя, сопровождаемый из Дувра королем герольдов Ордена Подвязки и в компании Жака Жювенеля дез Юрсена, нового архиепископа Реймса, а также нескольких других членов королевского Совета и представителей герцогов Бретонского и Алансонского, Рене Анжуйского и короля Кастилии[641].

Саффолк, естественно, играл ведущую роль в переговорах и сделал все возможное, чтобы польстить Карлу VII и его послам, неоднократно и открыто заявляя, что он "слуга короля Франции и что, за исключением личности короля Англии, его господина, он будет служить ему своей жизнью и своим состоянием против всех людей". Генрих VI, заверил он послов, чувствовал то же самое, поскольку его французский дядя был его самым любимым человеком в мире после жены. Ранее Саффолк заявил во всеуслышание, что когда он был во Франции, до него дошли слухи, будто герцог Глостер хочет помешать мирному процессу. Теперь Саффолк отрицал это, добавив в присутствии Глостера, что  герцог не стал бы этого делать, да и не мог, поскольку не имел власти[642].

Тесные отношения Саффолка с французскими послами были одобрены самим Генрихом VI. Король также имел с послами несколько личных бесед, в которых признался в своей любви к дяде, которого никогда не видел. Он впал в приступ радости, когда послы передавали послания с выражением симпатии от Карла VII, и публично упрекал своего канцлера за то, что тот не использовал в своем ответе более любезных слов. В замечании Генриха канцлеру: "Я очень рад, что некоторые из присутствующих слышат эти слова и они их не утешат "[643], содержится скрытый упрек Глостеру.

Несмотря на все эти взаимные заверения в симпатии и доброй воле, мирные переговоры, как и всегда, уперлись в вопрос о суверенитете. Предложение, которое Саффолк сделал в Туре, было повторено: англичане откажутся от своих претензий на корону, если будет принято их право владения Нормандией и Гасконью, не принося оммаж Карлу. Сейчас, как и раньше, это предложение было отвергнуто. Вместо того чтобы допустить полный провал мирных переговоров, было принято решение, позволяющее всем сохранить лицо. Архиепископ Реймсский предложил, что мирное урегулирование будет более вероятным, если провести встречу на высшем уровне между двумя королями лично, а не пытаться вести переговоры через посредников. Эту просьбу пришлось адресовать Генриху, который выразил готовность отправиться во Францию для дальнейших переговоров при личной встрече со своим дядей, хотя и предупредил, что для этого потребуется время и большая подготовка. В качестве подтверждения доброй воли