А сейчас я хочу вспомнить о двух известных всему миру полководцах, обладавших особым даром предвидения.

Однажды, приехав с докладом в Кремль и войдя в кабинет Сталина, я увидел на стене два новых портрета, написанных красками. Это были портреты русских полководцев — Суворова и Кутузова. Портреты привлекли внимание приходящих в Кремль товарищей, повлекли за собой обмен мнениями: почему именно эти портреты появились в кабинете Сталина? Ведь были же на Руси и другие, не менее известные полководцы, спасшие в прямом смысле народы России от порабощения, такие, как Дмитрий Донской, Александр Невский, Минин и Пожарский! Не один раз, в особенности в первое время после появления этих портретов, возникали в присутствии Верховного разговоры как о Суворове, так и о Кутузове, давались оценки деятельности обоих полководцев, и на этот счет, конечно, были различные мнения. Одни, среди них, как мне помнится, Иван Степанович Конев, отдавали большее предпочтение Суворову, как человеку быстрых и внезапных действий, который за свою жизнь не проиграл ни одного сражения, разбивая наголову всякого врага, с которым ему приходилось иметь дело. Другие склонялись больше на сторону Кутузова, видя в нем не только полководца, но и государственного, политического деятеля с огромным даром предвидения и умением разбираться в сложной обстановке того времени.

И Суворов, и Кутузов были великими полководцами, это ни у кого не вызывало сомнения, но стиль их деятельности значительно разнился один от другого, что и было предметом обсуждений, споров.

Сталин любил слушать эти споры, принимать в них участие. Поначалу он сам не раз затевал такие разговоры. Но вот то, что тогда не привлекало моего внимания, несколько позже заставило задуматься. Дело в том, что всякий раз, когда кто-либо в своих суждениях отдавал предпочтение, скажем, Суворову, Сталин, внимательно выслушав говорившего, приводил положительные данные Кутузова. Когда же кто-либо склонялся в своих симпатиях к Кутузову, Сталин обязательно приводил положительные качества Суворова. И это повторялось всякий раз, когда касались изложенной темы.

Мне ни разу не довелось слышать личного мнения самого Верховного: кому же он сам отдает предпочтение? Как-то я задал ему этот вопрос, однако однозначного ответа не получил. Сталин порекомендовал мне внимательно почитать все, что написано о Суворове и Кутузове. У меня тогда создалось мнение, что и сам Верховный не знает, кому же следует отдать предпочтение. С одной стороны, говоря о Кутузове, он подчеркивал его мудрость и осторожность в действиях, несмотря на то, что авторитет его из-за этого был невелик в глазах царского правительства и появлялось порой недоумение среди личного состава его же армии. Однако Кутузов в конечном счете оказался совершенно прав. Он раньше других понял то, чего не сумели понять и не смогли предвидеть другие. Говоря о Суворове, Верховный высоко ценил его умение очень быстро оценивать обстановку, в которой он находился, ценил стремительность принятия им решений, в которых Суворов никогда не ошибался, а главное, огромную, можно сказать, слепую веру в него солдат, которую он сумел им привить. Солдаты шли за ним, в буквальном смысле этих слов в огонь и в воду, уверенные в том, что раз сам Суворов идет туда, значит, так и нужно, преодолевали невероятные преграды и всегда побеждали.

Видимо, все-таки не зря появились в кабинете Сталина портреты именно этих полководцев…

И все же однажды, когда шел разговор о Суворове и Кутузове, я был свидетелем того, как Сталин довольно долго молча прохаживался по кабинету, вдруг остановился и сказал: — Если бы можно было распоряжаться личными качествами людей, я бы сложил качества Василевского и Жукова вместе и поделил бы между ними пополам.

Неожиданно высказанное, казалось бы, не по существу темы разговора мнение Верховного пролило свет и на личное отношение Сталина к Суворову и Кутузову. То, чего не хватало, по его мнению, у Суворова, он видел у Кутузова, и наоборот. Однако сложившееся у меня убеждение, что Сталин сам не имел твердого мнения кому — Суворову или Кутузову — следует отдать предпочтение, осталось у меня и до сих пор. За все время общения с Верховным это был у меня единственный случай, когда на заданный мной вопрос я не получил конкретного, прямого ответа.

…Как в ходе Сталинградской битвы, так и по ее завершении большая группа личного состава АДД была награждена высокими правительственными наградами, а ряд частей и соединений преобразованы в гвардейские.

В январе Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану И. Ф. Андрееву, младшему лейтенанту Н. Г. Баранову, майору В. А. Борисову, капитанам А. Д. Гаранину и В. К. Давыдову, майорам А. М. Краснухину, С. Д. Криворотченко, С. И. Куликову, лейтенантам И. П. Курятнику, Г. В. Лепехину, капитанам Г. И. Несмашному, Н. А. Панову, А. П. Рубцову, М. Т. Рябову, Н. В. Симонову, Б. Е. Тихомолову, лейтенанту А. Ф. Фролову и майору А. П. Чулкову было присвоено звание Героя Советского Союза.

В том же месяце Указом Верховного Совета СССР орденами и медалями была награждена большая группа авиаторов АДД. Ордена Ленина получили лейтенант Л. Ф. Агапов, капитан А. К. Виноградов, батальонный комиссар С. К. Горевалов, майор П. И. Бурлуцкий, старший лейтенант Ф. П. Артемьев, старший сержант Н. И. Горенков, капитаны Е. О. Федоров и С. А. Якушин, майор В. В. Шаронов и другие, всего — 90 человек.

Ордена Красного Знамени получили 300 авиаторов. Среди них: младший лейтенант В. И. Аверин, лейтенант И. И. Анисимов, старшина В. Л. Арутюнов, подполковник А. Д. Бабенко, старший техник-лейтенант Ф. И. Балашов, младший лейтенант Ю. М. Безбоков и лейтенант В. М. Безбоков, гвардии старший сержант В. И. Котов, капитан И. А. Криволапов, майор В. Т. Лавровский, сержант И. Д. Ларичев, лейтенант А. В. Лукин, капитан С. М. Макаренко, старший сержант Н. П. Назаров, майор С. И. Ноздрачев, старшина В. С. Олейников, лейтенанты М. С. Паничкин и Н. С. Паничкин, старший лейтенант Н. И. Парыгин, старшина А. П. Сидоришин, майор П. Н. Смирнов, младший лейтенант Н. А. Трушин, старший лейтенант Ф. А. Шатров, капитан И. Т. Шестопалов, старший сержант Н. В. Щербаков, гвардии лейтенант В. М. Юрчаков. Большая группа личного состава была награждена другими орденами и медалями Советского Союза.

…По завершении наступательных действий на юго-западном направлении наши войска в марте перешли к временной обороне.

25 марта приказом наркома обороны за проявленную отвагу в боях с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава, результатом чего явились огромные потери фашистских войск в живой силе и технике, 3-я авиационная дивизия (командир полковник Юханов Д. П.), 17-я авиационная дивизия (командир генерал-майор авиации Логинов Е. Ф.), 24-я авиационная дивизия (командир полковник Волков Н. А.) и 22-я авиационная дивизия (командир полковник Титов В. Ф.) были преобразованы в 1, 2, 3 и 4-ю гвардейские авиационные дивизии Авиации дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования.

Авиационные полки: 4-й (командир подполковник Чемоданов С. И.), 7-й (командир подполковник Щелкин В. А.), 751-й (командир подполковник Тихонов В. Г.), 749-й (командир подполковник Зайкин И. М.), 752-й (командир подполковник Бровко И. К.), 14-й (командир майор Блинов Б. В.), 103-й (командир полковник Божко Г. Д.) преобразованы соответственно в 6, 7, 8, 9, 10, 11 и 12-й гвардейские авиационные полки Авиации дальнего действия.