Мы замерли, не ожидая такого мрачного вывода. Старик Сучков вновь задумчиво уставился в окно, — видно, какая-то работа мысли все время происходила в его голове.

— Вообще-то это хорошая идея — нервы ему потрепать, бандиту этому, — сказал наконец старый прокурор. — И сделать это не так уж трудно. Просто пойти и рассказать этому Чубатому в лицо все, что вы о нем знаете. Если после этого он не психанет, значит, нервы у него точно из стали.

— Это мы уже сделали, — объявила я не без гордости и рассказала о результатах наших визитов к Чубатому в офис и в его особняк.

— А вы умница, — сказал старый прокурор, выслушав меня до конца. — С вашей головой вам бы у нас в прокуратуре работать!

Признаюсь, у меня даже дух захватило от этой похвалы старого юриста. Одно дело, когда твои успехи в расследовании отмечает Костя Шилов, простой шофер, пусть и с героическим боевым прошлым. Другое дело, когда тебя называет умницей старый, повидавший виды юрист, всю жизнь проработавший в прокуратуре.

— Ну что ж. — Николай Васильевич поглядел на нас своими немного водянистыми старческими глазами. — Раз вы так хорошо поработали, теперь мой черед внести свою лепту в расследование этого дела. Довольно я пожил на этом свете! Теперь уж мне точно жить больше незачем…

Он поднялся с дивана, шаркающими семенящими шагами направился к шкафу у противоположной стены, где рядом, на невысоком журнальном столике, стоял телефон.

— Номер вашего Чубатого вы случайно не знаете? — спросил он, усаживаясь на стул возле аппарата.

Нет, мы не знали его номера!..

— Ладно, — сказал старик, снимая трубку, — номер я и так вычислю!..

И он его вычислил в два счета, к нашему удивлению позвонив куда-то в прокуратуру области — старого прокурора, хоть он и был давно на пенсии, еще кое-кто знал, помнил, сохранив с ним связь.

Затем он набрал номер телефона Чубатого.

— Чубатого можно? — спросил он в трубку. — Кто его спрашивает? Моя фамилия Сучков, я дядя того Сучкова, которого убили три дня назад. Так что будь добра, девочка, соедини меня с твоим начальником, если не хочешь, чтобы я к вам собственной персоной явился.

К нашему удивлению, голос Николая Васильевича заметно окреп и уже не дребезжал, как недавно, производя достаточно грозное впечатление, как, собственно, и должно быть у прокурора.

— Алло! — заговорил в трубку старик Сучков. — Это вы, Чубатый? Да, я его дядя. Зачем звоню? Чтобы сказать, что вы бандит и убийца. За что вы лишили жизни моего племянника? Объясните!.. Нет, это мое дело!.. Нет, это меня касается!.. Да, доказательств у меня нет, но я знаю, что это сделали вы!.. Учтите: я старый прокурор с большим стажем. У меня друзья и в областной прокуратуре, и в Москве есть. Я их всех на ноги подниму, это я вам обещаю. И они вас выведут на чистую воду!.. А не выведут, клянусь, я сам до вас доберусь!.. Своими руками вас задушу… и вас, и эту продажную суку!.. Мне больше терять нечего!..

Во время этого разговора бледно-желтое лицо прокурора все более багровело, на лбу вздулись вены. Внезапно старик закашлялся, тут же смертельно побледнел, уронил телефонную трубку и закачался на стуле. Его супруга, во время телефонного разговора неотрывно следившая за ним, тут же бросилась к мужу, чтобы поддержать его, выпавшую из рук телефонную трубку положила обратно на рычаг. Мы тоже следом за нею устремились к теряющему сознание Сучкову.

Грудь его тяжело вздымалась. Дыхание со свистом вырывалось из горла, открытый рот жадно ловил воздух. Глаза его были широко открыты, но бессмысленны.

Мы бережно подняли сотрясающееся в судорогах тело старика и отнесли его на диван, устроив его там по возможности удобно. Супруга старика между тем, сунув ему в приоткрытый рот какую-то таблетку, поспешила к телефону вызвать неотложку. Та приехала не так уж неотложно, но мы никуда не уходили, ждали ее.

Старик пришел в себя вскоре после того, как врачи начали свои манипуляции над ним. По его прояснившемуся взгляду и по странному, непонятному жесту слабой руки я поняла, что он хочет нам что-то сказать.

— Уходите! — вполголоса пояснила нам жест старика его супруга. — Он хочет сказать, чтобы вы уходили! Нечего вам тут на старость да болезнь смотреть. А он все, что мог, для вас уже сделал.

Повинуясь, мы покинули квартиру старого прокурора Сучкова.

* * *

— Куда теперь? — спросила я Валеру Гурьева после того, как мы оказались на улице.

— На телецентр, наверное. — Тот пожал плечами. — До твоего визита к адвокату время еще остается, да и поесть чего-нибудь надо.

При этих словах я тоже почувствовала пустоту и холод в желудке.

* * *

На телецентре мы застали Галину Сергеевну и Леру Казаринову. Обе дамы, как выяснилось, обсуждали новую кандидатуру на предстоящий в пятницу эфир. Мое появление они встретили возгласами: «Ну, как успехи?» Но, увидев наши с Валерой унылые физиономии, все поняли без объяснений. Потом Валера куда-то исчез: видно, по делам.

А я устало плюхнулась в кресло и довольно рассеянно слушала болтовню обеих своих подчиненных. Приглашать ли Наталью Кудряшову, актрису ТЮЗа, кандидата на предыдущую пятницу, так внезапно замененную Наташей Гореловой, или лучше поискать кого-нибудь еще? Потому что актриса ТЮЗа, ясное дело, теперь обиделась, ведь ее так обставили, и теперь вряд ли захочет выходить в эфир. Лера сказала: «Да ну ее на фиг, без нее обойдемся». Но Галина Сергеевна, пользуясь преимуществом старшей, набрала номер телефона актрисы ТЮЗа, трубку, однако же, протянула мне, чтобы я претворяла ее решения в жизнь. Конечно, Кудряшова была раздосадована и считала себя вправе свое раздражение высказать. Мне пришлось выслушать целую речь, поток слов и выражений, в числе которых главным было: «Порядочные люди так не поступают». В другое время я бы бросила трубку: не хочет — как хочет, мы здесь никого не обязаны уговаривать участвовать в нашей программе. Но сегодня мне было не все равно, и я покорно, довольно вяло и уныло возражала ей, говоря: «Нет, нет, ничего подобного больше не повторится». Думала, откажешься, дело твое. Мне все равно. Но Кудряшова, конечно же, не хотела отказываться, а просто желала покобениться и, накобенившись вволю, милостиво согласилась прибыть к нам на эфир в пятницу. После чего я положила трубку и снова без сил уселась в кресло. Ни думать, ни двигаться не хотелось.

После пяти вечера снова появился Валерий, и мы отправились к Пацевичу. Костя Шилов, как нам объяснили, задерживается в своей поездке по району. Приедет позже. И нам снова пришлось оседлать общественный транспорт.

Пацевич снова выглядел утомленно, еще более, чем позавчера, в субботу. Усталым жестом он указал нам на стул и, пока мы усаживались, глядел, отвернувшись, в окно.

— Итак, — начал он, поворачиваясь к нам, — я снова должен поблагодарить вас, Ирина Анатольевна, за содействие, оказанное следствию. Ваша помощь и в самом деле оказалась неоценимой. Она помогла нам действительно сдвинуться с мертвой точки. Найдены десятки важных улик, можно сказать, решающих в этом деле…