– Дело Федерико Нони. Все видели юношу в инвалидной коляске, и никто не мог вообразить, что он убил свою сестру, более того – что он может ходить. То же самое ты: больной, впавший в кому, по всей видимости, безобидный. Тебя охраняет всего один полицейский. Исключив инфаркт, врачи перестали понимать, что с тобой такое. А ты находился под воздействием сукцинилхолина, которое вот-вот должно было прекратиться.

– Нас губит сострадание, Маркус. Если бы Пьетро Дзини не сострадал Федерико Нони, он бы сразу арестовал мальчишку. Если бы агент Вега не сострадала мне, она бы не стала рассказывать, как избавилась от ребенка, сделав аборт. А теперь она волнуется оттого, что Лара беременна. – Он презрительно рассмеялся.

– Ублюдок, я нисколько не сострадала тебе. – Сандра уже давно стояла на коленях, согнувшись; у нее болела спина. Но она лихорадочно соображала, как выйти из положения. Улучить момент, когда Джеремия на что-нибудь отвлечется, и попробовать броситься на него. Тогда Маркус – так зовут пенитенциария, теперь она это знает – сможет выбить у него из рук пистолет. Потом станет пинать монстра ногами, пока тот не признается, где держит Лару.

– Я ничему у тебя не научился, – проговорил Маркус.

– Подсознательно ты усвоил все мои уроки и добрался сюда. Теперь решать тебе, пойдешь ли ты дальше. – Взгляд Джеремии стал пристальным, серьезным. – Убей меня.

– Я не убийца.

– Ты уверен? Чтобы распознавать зло, нужно иметь его в себе. Ты такой же, как я. Загляни в себя – и поймешь. – Джеремия плотнее прижал дуло пистолета к затылку Сандры, завел свободную руку за спину и выпятил грудь. Ни дать ни взять палач, приготовившийся к казни. – Считаю до трех. У тебя мало времени.

Маркус направил пистолет на Джеремию: превосходная цель, с такого расстояния не промахнешься. Но сперва Маркус взглянул на женщину: она явно собралась предпринять попытку как-то освободиться. Надо подождать, пока она начнет действовать, а потом ранить Джеремию, но не убивать его.

– Раз.

Сандра не дала ему времени продолжить счет: она резко вскочила, задев плечом пистолет в руке Джеремии. Но едва сделала шаг к Маркусу, как по спине ее прошла судорога. Ранена, подумала она, но все-таки добралась до Маркуса и спряталась за ним. И тут осознала, что не слышала выстрела. Завела руку за спину, нащупала что-то вонзившееся между позвонками. Догадалась, что это.

– Боже мой.

Шприц.

Джеремия заливался радостным смехом, присев на край постели, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Сукцинилхолин! – воскликнул он.

Этот удар убийца молниеносно нанес рукой, которую спрятал за спину. Он предвидел, что Сандра взбунтуется.

– Невероятно, правда? Чего только не найдешь в больнице! – заметил Джеремия.

Шприц он приготовил после того, как застрелил агента на посту, вот почему Сандра застала его возле комнаты, где хранились лекарства. Она поняла это слишком поздно. Сначала окаменели суставы, затем онемение быстро распространилось до горла. Сандра не могла повернуть голову, ноги подогнулись. Она упала на пол. Мышцы подергивались, выйдя из-под контроля. Потом она стала задыхаться так, будто в комнате больше не было воздуха. И впрямь как в аквариуме, подумала Сандра, вспомнив сравнение, пришедшее давеча ей на ум. Но никакой воды вокруг не было. Просто она не могла вдыхать кислород.

Маркус бросился к женщине: она жадно ловила воздух ртом, лицо посинело. Он не знал, как ей помочь.

Джеремия показал на резиновую трубку возле кровати:

– Чтобы спасти ее, ты должен ввести это ей в горло. Или нажать тревожную кнопку, но сначала придется убить меня, иначе ничего не выйдет: я не позволю.

Маркус взглянул на пистолет, который он положил на пол.

– Ей осталось жить минуты четыре, от силы пять. Через три минуты повреждение мозга станет необратимым. Вспомни, Маркус: граница между добром и злом – зеркало. Загляни в него – и постигнешь истину. Ведь и ты тоже…

Выстрел оборвал фразу. Джеремия завалился назад, раскинув руки, свесив голову с кровати.

Маркус даже не взглянул ни на него, ни на пистолет, который все еще сжимал в руке после того, как спустил курок, все свое внимание он обратил на женщину, распростертую на полу.

– Пожалуйста, потерпи.

Потом подошел к двери и вызвал пожарную команду, опустив рычаг. Так помощь прибудет быстрее всего.

Сандра уже не понимала, что происходит. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. В легких как будто горел огонь, она не могла пошевелиться, не могла закричать. Внешний мир отступил.

Маркус встал перед ней на колени, взял за руку. Бессильно наблюдал, как Сандра борется за жизнь.

– Отойдите, – сказал кто-то за его спиной решительным тоном.

Маркус подчинился, встал на ноги и увидел перед собой миниатюрную девушку в белом халате: та подхватила Сандру под руки и потащила к ближайшей кровати. Маркус помог ей, приподняв ноги Сандры. Вдвоем им удалось ее уложить.

На тележке с необходимым для экстренной помощи набором инструментов девушка нашла ларингоскоп. Ввела его в горло Сандры и совершенно спокойно протолкнула трубку, которую потом соединила с аппаратом искусственного дыхания. Приложила стетоскоп, прослушала легкие, сердце.

– Пульс выравнивается, – сказала она. – Возможно, мы успели вовремя.

Потом повернулась к безжизненному телу Джеремии Смита. Увидела пробитый висок. Потом поглядела на шрам Маркуса, изумившись такому странному совпадению.

Только теперь Маркус ее узнал. То была Моника, сестра Терезы. На этот раз она спасла жизнь агенту полиции.

– Уходите отсюда, – приказала она.

Маркус не сразу понял.

– Уходите, – повторила она. – Никто не поймет, почему вы его застрелили.

Маркус колебался.

– Я-то хорошо знаю почему, – добавила Моника.

Маркус повернулся к Сандре, лицо которой уже порозовело. Отметил живой блеск в широко раскрытых глазах. Все правильно. Он погладил Сандру по голове и удалился через черный ход.

В Чернобыле закат багровел на горизонте, словно свежий шрам.

Атомная электростанция, раскинувшаяся на берегу реки, походила на спокойно спящий вулкан. Но то, что на первый взгляд казалось усмиренным и безопасным, на самом деле продолжало жить и сеять смерть: этой зловещей, увечащей силе не иссякнуть и за тысячелетия.

С автострады охотник мог видеть реакторы, среди них четвертый, из-за которого произошла величайшая в истории ядерная катастрофа, ныне облаченный в хрупкий саркофаг из свинца и бетона.

На асфальте было полно выбоин, и подвеска старого «вольво» жалобно стонала при каждом толчке. Охотник объезжал дикую местность, где пышно разрослись леса. Из-за радиоактивного ветра, который поднялся после аварии, деревья поменяли цвет. Местные жители, еще не зная, что на самом деле происходит, прозвали этот лес «красным».