Эвана. — Но не уборкой. Она под вечным запретом.

— Почему?

Девон не ответила, но как-то нехорошо усмехнулась.

«— Ох. Чувствую это одна из тех вещей, о которых лучше не знать.»

Полюбовавшись своей работой, она протянула ткань Эвану.

Это оказался синий шарф с вышитым на нем узором созвездий.

Эван не сразу понял, зачем он ему, было не так холодно, но, коснувшись своей шеи, синяки под бинтами ответили тупой болью.

Девон истолковала его реакцию по-своему.

— Что за взгляд боишься?

Эван тряхнул головой, на его губах появилась мягкая улыбка.

Он взял шарф и обернул им шею.

— За это время столько произошло, что, кажется, еще немного и я разучусь бояться и удивляться. — Он принял шарф и обернул им шею. — Особенно тебя и твоих странностей.

Эван поправил шарф. За ними скрылись бинты, синяки и шрам, который на прощание оставила ему Прекрасная Леди. Раны все еще ныли, но, когда горло оказалось в теплее. Он испытал странное облегчение.

«Прекрасная леди? Нет. Мари Сюзанна де ла Роза. Дочь…»

— Что Анне Розе нужно от меня?

Девон спрятала остатки ткани в карман.

— Правильный вопрос. — Иголка и нитка исчезли в рукавах. — Ответа я не знаю, но у нас есть кусочки пазла. Попробуем разобраться?

Эван кивнул.

— Начнем издалека. Эван, какое желание ты загадал?

Эван удивленно моргнул нарисованными на повязке глазами.

— «Я желаю воссоединиться со своей семьей.» Мой дядя Норий погиб. Других родственников по отцовской линии у меня нет.

— Однако?

Эван коснулся груди.

— Контракт все еще в силе… Семья моей матери?

Девон щелкнула пальцами.

— Мама… — Эван нахмурился. — Я почти ничего не знаю о ее родных. Она отреклась от своей семьи и сделала все возможное, чтобы вычеркнуть их из своей жизни. Если и были письменные свидетельства о ее родных, то они сгорели, когда Прекрасная Леди сожгла поместье.

— Думаю, обойдемся и без них. Что было изображено на приданном твоей матери?

Эван замер, возвращаясь в прошлое. Чем-чем, а хорошей памятью он был не обделен. Напротив. Особенно сейчас, когда прошлое промелькнуло перед его глазами.

— Цветок с восемью лепестками, благородный олень и пчела…

— «Цветок» — это древний символ благородных западных родов и два других следствия сплетения гербов…

— ?

Девон заметила, что Эван не совсем понимает, о чем она ведет речь.

— Тебе знаком обычай сплетения гербов?

— Сплетения гербов? — Удивился Эван. — Нет. Хотя… Стоп. Я не читал о подобном, но видел, как на нашем гербе грифоны менялись от поколения к поколению! А в самом начале, когда после кровопролитной войны породнились две великие семьи, на их гербах был лев и орел, так родился Грифон. Тот, кто стоит на страже восточных врат…

Девон щёлкнула пальцами, врывая Эвана из его воспоминаний об уроках историй. Тот смущенно потер висок.

— Ну, суть ты уловил правильно.

— Мама была с Запада. Тогда гербы ее родители — «Пчела» и «Олень»? Но я ничего не знаю о западной геральдике! Была бы у нас геральдическая кни… — Эван, оборвал себя, у него возникло смутное подозрение. Он медленно повернулся к Девон.

Та понимающе кивнула и извлекла из рукава на свет здоровенную книгу с геральдическими зверями на кожаном переплете. Она ну никак не могла туда поместиться. Но Эван решил, не углубляется в то, как работают ее рукава и карманы. Его больше обескуражило то, что книга казалась смутно знакомой, словно он уже видел ее раньше. Совсем недавно.

«Не с постоялого двора она же ее умыкнула. Так ведь?»

Пока Эван переживал внутренний кризис из-за конфликта своей порядочности и практичной вороватости его спутницы. Шиш восторженно подпрыгивал рядом с ним на подушке.

Девон листала страницы пыльного фолианта.

— Юг. Пчела и олень. Пчела и … Ага! Нашла.

Глаза Девон нехорошо блеснули. Одно из поленьев треснуло, пламя осветило комнату, тени на лице Девон повели себя странно. На миг показалось, что та перестала улыбаться. А затем всего на миг ее улыбка стала от уха до уха, но это произошло слишком быстро, и никто этого не заметил.

— Дочь Благородного рода Медея, стала женой первенца высоко-благородного рода Золотого Оленя. К несчастью, сей благородный муж умер десять лет назад, но от их союза родилось двое детей старшая дочь и младший сын. Портретов нет, но есть имена.

— Высоко-благородного рода? Разве это не…

Девон развернула к Эвану книгу.

— Да. Это королевский род.

Неслышимый Асса присвистнул.

Даже Шиш, хоть и не понял, удивленно пискнул.

Эвана в шоке уставился в книгу. Он не мог пожаловаться на плохое образование и был прилежным учеником. Он сотню раз видел герб Кирина, изучал его географию, слышал имена правителей и благородных домов.

Однако одно дело учить историю и географию как набор фактов, а другое обнаружить, что все эти имена, даты и события имеют прямое к тебе отношение.

Его мир буквально перевернулся с ног на голову и то, что до этого было непонятной, но привычной абстракцией, внезапно стало очень четкой картинкой. Сказать, что он был в легком шоке, ничего не сказать.

Смысл сказанного и написанного постепенно начал доходить до Эвана.

— Моя мама — принцесса?

Высоко-благородное происхождение не сильно смутило Эвана ван Астру.

Смутил его в этом открытии другой момент.

«Почему он ничего об этом не знал, почему его родители скрывали от всех этот факт?»

— А просто ли принцесса? Она была старшей дочерью в королевстве, где престол наследует старший ребенок, невзирая на пол. Титул — кронпринцесса тут более уместен.

— Наследница престола Кирина? Но… Девон, у моей мамы было очень слабое здоровье, она не могла стать королевой. — Эван умолк, поймав себя на очевидной лжи. — Если подумать, то и выйти замуж за иностранца без согласия семьи она тоже не могла.

— Разве такая мелочь могла ее остановить?

Эван отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Так отчего наследнице престола бежать в другую страну пересекая два опасных моря и разрывать все отношения со своей семьей? От большой любви?

Эван никогда не сомневался, что его родители по-настоящему любят друг друга. Но даже он понимал, что причиной данного решения послужило нечто иное…

То, из-за чего его мать сжигала любые письма от родных, прогоняла гонцов и запрещала любые разговоры на эту тему, за исключением одного-единственного раза.

«— Она предала меня и обманывала, а когда правда всплыла, виноваты были все кроме нее…»

— Ненависть. Мама была предана и обижена самым дорогим и близким для нее человеком, своей матерью… Моей бабушкой. Что же у них произошло?

Девон пожала плечами.

— А вот и она! Правительница Кирина Королева-мать Медея де ла Кирин,