Вышли «Ночные снайперы».

запела Диана Арбенина, и ее поклонницы запустили бумажные самолетики. Это был обычный ритуал фанатов «Снайперов», и Гульсум слышала о нем, когда училась в университете. Ее часто звали на рок-концерты, и она не имела ничего против, но ей не хотелось идти с теми, кто ее приглашал, а идти одной — это уж слишком. В одиночестве она предпочитала ходить в консерваторию.

И вот она на рок-концерте, но совсем по другому поводу. Ей не до музыки. Хотя музыку она прекрасно слышит. И даже как-то отчетливо слова рок-певцов врезаются в сознание. «Ночные снайперы» закончили выступление, и вышла группа «Би-2».

Где же Лена? Гульсум опять заметалась в толпе. Время шло, и оно работало против нее. Оно работало против всех. Слова песен, которые доносились до нее сквозь ее волнение и ее воспаленный мозг, звучали символично. Лева из группы «Би-2» манерно пел, и весь зал подпевал ему:

Нет, это не подходящий способ, спокойно ответила Гульсум вслух группе «Би-2». Плохой и нереальный. Она должна найти Лену. Вперед! Время еще есть. Гульсум протискивалась сквозь толпу, толкая юношей и девушек. Никто не говорил ни слова, никто не толкал ее в ответ, не грубил. И в этом не было ничего необычного. На хороших рок-концертах в танцполе всегда толпа, и кому-то всегда не стоится, не танцуется на одном месте. Шастают взад-вперед с пивом, с кока-колой. При этом остальная публика держится в отношении беспрестанно снующих толерантно. И такова культура рок-концертов. Это идет еще от первых крупных концертов на Западе, от хипповских рок-фестивалей. Современная молодежь интуитивно подхватывает давно сложившуюся культуру отношений.

Поэтому никто не удивлялся бесконечным перемещениям Гульсум, не злился на туда-сюда снующую брюнетку. Она пробиралась между публикой. Молодые люди, к которым она тесно прижималась, улыбались ей, девушки смотрели с интересом — таких восточных красоток на рок-концертах они видели нечасто.

Гульсум была вся мокрая от пота. Но усталости она не чувствовала. Она не могла сориентироваться, сколько прошло времени, и только удары сердца отсчитывали ей время. Они раздавались все громче и громче, и никакие децибелы не могли их заглушить.

пели «Смысловые галлюцинации», а Гульсум судорожно думала: а может, это она сошла ума? Может, все это зря? Никакой Лены нигде нет, а она мечется как сумасшедшая по «Лужникам». Скоро охранники обратят на нее внимание.

«Смысловые галлюцинации» запели свой знаменитый хит «Вечно молодой, вечно пьяный», на сцене вспыхнули фонтаны фейерверка, публика завизжала, и в свете вспышки перед Гульсум вдруг высветилось знакомое лицо. Что это? У нее глюк? Да это же Марьям! Марьям!

Гульсум бросилась к ней. Марьям стояла, слегка покачиваясь и глядя прямо перед собой.

— Марьям! Ты меня слышишь? Это я, Гульсум!

Марьям медленно перевела глаза на Гульсум. На лице появилось подобие улыбки. Но времени у Гульсум не было. Надо было продолжать поиски.

— Стой здесь, не теряйся, я вернусь к тебе! — крикнула Гульсум и опять исчезла в толпе.

Пробираться стало гораздо трудней, потому что на сцену вышел «Сплин». Ряды тусовки стали еще плотнее. Но Гульсум все же удавалось протискиваться сквозь потные тела. Тела дергались быстрее, толкая Гульсум. Парень посадил свою девушку на плечи, и ее нога ударила Гульсум в щеку. Но боли не чувствовалось. Где же она? Где?

Гульсум остановилась. Все поплыло у нее перед глазами. Колени задрожали и подкосились. Но она настолько была плотно прижата к мокрой спине спереди и такой же мокрой груди сзади, что не упала. Она хотела крикнуть, но крик застрял в груди. Голова кружилась. Все кружилось перед ней. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Эти остекленевшие глаза, этот взгляд в никуда. Марьям…

слышала Гульсум. Васильев пел о ней, только ее бросило не в дрожь, а в холодный пот. И в ужас.

Весь начиненный взрывчаткой. Начиненный взрывчаткой. Марья-а-а-а-м!

Лица мелькали перед ней, как фантомы. Локти, плечи, кулаки, груди, лица. Доносились крики боли — Гульсум орудовала всем своим ловким телом, как могла. Кто-то испытал на себе ее ловкость и решительность и теперь, согнувшись, ловил ртом воздух. И вот наконец она, Марьям.

— Где?!! — закричала Гульсум.

Марьям молча смотрела на нее и улыбалась. Гульсум со всего размаха ударила ее по щеке.

— Где, Марьям?!!

Толпа хоть и была плотной, но, как могла, отстранилась от сумасшедшей девицы, которая напала на свою подругу.

Марьям приложила руки к груди.

— На тебе? На тебе пояс?! — закричала Гульсум.

Марьям покачивала головой в такт песни.

Гульсум вдруг подумала о Диме. Как давно она его не видела!

Гульсум приложила ладони к глазам Марьям и сильно надавила пальцами на глазные яблоки. При этом крикнула ей в ухо:

— Марьямчик, сейчас мы спокойно выходим отсюда и идем в туалет. Ты очень хочешь в туалет. Пошли со мной. — Гульсум взяла ее за руку. — Марьямчик, ты держишь меня за руку и идешь за мной.

Рука Марьям крепко сжала руку Гульсум. Гульсум опять стала пробираться сквозь толпу. Теперь она пыталась улыбаться тем, кому опять не давала спокойно наслаждаться музыкой. Гульсум чувствовала руку Марьям. Они пробирались к выходу. Становилось все свободнее. Гульсум посмотрела туда, где должен был быть Дима и увидела его, стоящим и высматривающим ее. Она уже вышла из толпы, и Дима увидел ее. Гульсум подняла руку, сложив пальцы кружочком: все о’кей, не волнуйся. Дима кивнул, но продолжал стоять и смотреть на нее.