― Ничего, ― говорю я, вырывая подбородок из его рук. ― Только если ты не сможешь повернуть время вспять и вернуть нас к тому времени, когда ты заключил пари. Посмотрим, погнался бы ты за мной, если бы не соревнование с твоими друзьями.

― Я не могу этого сделать, но поверь мне, если бы я мог, я бы сделал это. Я бы вернулся в прошлое и ударил бы Девлина по лицу, но я бы все равно хотел тебя. Я бы все равно пришел бы за тобой. ― Он собственнически гладит меня по затылку. ― Я бы все равно полюбил тебя. Это всегда было неизбежно.

Мои глаза переходят на него, и мой желудок сжимается.

― Я же просила тебя не говорить мне таких слов.

Внутри меня бушует вихрь хаоса и смятения. Когда мы встречались и я чувствовала, что начинаю влюбляться в него, я мечтала услышать от него эти слова. Быть той, кто сумеет достучаться до него и ослабить его бдительность. Быть той, кто заставит его рискнуть полюбить кого-то, когда он отчаянно этого не хотел.

Так горько, что теперь это реальность. С одной стороны, я люблю его. От всего сердца люблю этого человека, так, что это граничит с безумием. Я хочу, чтобы мы вместе устремились в закат и жили долго и счастливо.

С другой стороны, как узнать, что все это правда, а не очередная уловка для какой-то цели или игры, о которой я еще не знаю? Поверю ли я ему? Сделать ли мне шаг навстречу и довериться ему?

Я разрываюсь между головой и сердцем, я застряла в тупике с двумя ясными путями вперед и не знаю, какой из них выбрать.

― Как я уже сказал, я больше ничего от тебя не скрываю. ― Говорит он: ― Ты мне веришь?

― Не знаю, ― признаюсь я.

Его рука соскальзывает с моего затылка и нежно сжимает мою челюсть.

― Может быть, ты не готова услышать это, но я все равно скажу тебе. ― Он делает паузу, а затем добавляет: ― Однажды я женюсь на тебе. Я буду встречаться с тобой, а потом стану твоим мужем. Это будет позже, чем я хотел бы, потому что я знаю, что ты заставишь меня ждать, но однажды я встану на одно колено перед всеми твоими друзьями и семьей и поклянусь, что буду любить тебя до самой смерти, и я буду говорить правду. Мы уже десятки раз лгали друг другу, Сильвер, но послушай меня ― без меня у тебя нет будущего. Я буду повторять это столько раз, сколько потребуется, чтобы ты мне поверила, и я буду ждать столько, сколько потребуется, чтобы ты вернулась ко мне.

Я тоже люблю его. Люблю так сильно, что боль от этой любви так же велика, как и боль от его предательства.

Сердце бешено колотится в груди, требуя, чтобы я пошла к нему, чтобы сдалась и помирилась… Но я все еще не уверена. С каждым заявлением он еще больше расширяет щель этой двери.

И вот я уступаю еще дюйм.

― Мне… нужно время. И пространство.

Триумф сияет в его глазах, как будто мы находимся в нескольких мгновениях от того, чтобы сказать ему, что я его простила.

― Я могу с этим работать. Как долго?

― Я не знаю, ― говорю я, а потом поспешно добавляю: ― И я ничего не обещаю.

― Хорошо. ― Он кивает, соглашаясь. ― И мы еще посмотрим.

Он мягко целует меня в лоб, и мои глаза закрываются, когда я склоняюсь к его прикосновениям, наслаждаясь ощущением его губ на своей коже.

На заднем плане пикает телефон, и он отстраняется, но я остаюсь в этом моменте еще на несколько секунд, желая удержать его как можно дольше.

― Тайер, ― произносит он, и перемена в его голосе настолько неожиданна, что я в шоке открываю глаза.

Я поднимаю на него глаза и вижу, что его взгляд прикован к моему телефону, лежащему на столе, его челюсть напряжена, а мускулы на щеках опасно подрагивают.

Я опускаю глаза и вижу, что мне пришло новое сообщение.

От Картера.

― Какого хрена он пишет тебе, говоря, что скучает? ― Он рычит, его тон неумолим.

Я хватаю телефон и разблокирую его, увидев в приложении «Сообщения» текст, о котором идет речь.

Картер: Я скучаю по тебе.

Я не разговаривала с ним с тех пор, как мы расстались, даже не проверяла, благополучно ли он добрался до дома, так что я не знаю, почему он решил связаться со мной именно сейчас.

Но если я когда-то сомневалась, есть ли у меня к нему какие-то затянувшиеся чувства, то это сообщение дает мне ответ.

Я ничего не чувствую. Ничего, кроме намека на сочувствие и грусть по поводу того, что он скучает по мне, пока я живу дальше.

Я представляю, как это больно, и надеюсь, что он скоро встретит кого-то.

Но я рада, что у меня есть окончательное подтверждение того, что эта предыдущая глава моей жизни окончательно позади. Независимо от того, где мы с Рисом окажемся, возврата к Картеру не будет.

Но Рис не в праве спрашивать, кто и зачем мне пишет. В конце концов, я одинока.

― Ты опять с ним разговариваешь? ― требует он, его ноздри раздуваются, а голос искажается от едва скрываемой ярости.

Я смеюсь.

― Нет. Ты лжец, а он обманщик. Я просто не могу поймать передышку в своей личной жизни.

Ему это не кажется смешным.

Он вырывает телефон у меня из рук, нажимает на кнопку вызова рядом с именем Картера и подносит трубку к уху.

― Что ты делаешь? Отдай! ― говорю я, пытаясь дотянуться до телефона. Однако из-за разницы в росте он легко держит его в недосягаемости.

Когда в трубке раздается звонок, я слышу ответ Картера так же отчетливо, как если бы он стоял с нами в компьютерном классе.

― Детка?

О, блять.

Брови Риса вскидываются, ярость охватывает его лицо. Его гнев ― это физическая вещь, которая высасывает весь кислород в комнате и оставляет мои легкие в нерабочем состоянии. Его глаза темнеют, теряя столь любимый мною цвет, становясь блестящим обсидианом, который заглушает белый оттенок радужной оболочки.

За гневом скрываются едва скрываемые обида и предательство, зеркально отражающие то, что, я уверена, он видит, когда смотрит