распалялась все сильнее, перестав обращать внимание на кого-то, кроме Мансура. Он же оставался хладнокровным. Ни одно мое слово не тронуло его, будто я бросала их в пустоту. Неужели наша последняя встреча должна была состояться так?

– Ты во многом права, Амаль, кроме одного. Я действительно хотел посадить тебя на трон, потому что ты – моя дочь. Вот такая у меня больная мечта. Ты бы правила новым государством, вышла замуж за сына шаха Нашада, вновь объединив две страны-побратима. Я бы стал вам верным советником и всегда был рядом, чтобы подсказать и направить на верный путь…

– Не изощряйся, Мансур, – процедила я. – Ты слишком красивой ширмой прикрыл намерение править Нарамом моими руками и руками моего, слава Творцу, несостоявшегося мужа.

– Ты все равно не смогла бы править в одиночку. В тебе много злобы, гордости и глупости. Да, ты глупа, Амаль, хоть и мнишь себя мудрым стратегом. Тебе потребовался бы Совет, и его возглавил бы я, – все так же неумолимо и равнодушно отозвался Мансур.

– Зачем ты натравил на меня кадара?! – рявкнула я, теряя самообладание, которым и до сегодняшней ночи не славилась. «Много злобы, гордости и глупости». В точку.

Мансур помолчал, будто что-то решая, но наконец признался:

– Мне надоело ждать смерти Кахира. Ты бы не решилась свергнуть братьев, не подтолкни я тебя к этому. Даже ненавистного Айдана терпела бы, моля его оставить тебе власть над Вароссой. Маура послушно вкладывала тебе в голову мысль о правлении Нарамом, но ты ее упрямо отвергала. Ты была готова довольствоваться вымоленными крошками, вместо того чтобы получить весь пирог, который мы для тебя заботливо готовили. Мне не оставалось ничего другого, кроме как подтолкнуть тебя.

– Маура знала о твоем сговоре с кадаром?

На пару мгновений я задержала взгляд на умоляющих глазах матери и вновь повернулась к Мансуру. Маура замычала, привлекая мое внимание, но я больше не поворачивала к ней головы.

– При всей моей любви к твоей матери, я бы не назвал ее достаточно умной для того, чтобы оценить мой план, – хмыкнул Мансур, одарив Мауру снисходительным взглядом. – Боюсь, она бы не выдержала и рассказала тебе, поэтому мне пришлось посетить Вароссу и разыграть спектакль с поисками кадара.

– Ты превратил меня в муху, застрявшую в паутине. Разве это по-отцовски, Мансур? – процедила я, сцепив кулаки до хруста в суставах. Все это время, все это бесово время вокруг меня разыгрывалось представление. До чего мерзко!

– Ради того, чтобы ты правила Нарамом, я был готов на все. Пока ты не предала меня.

– Ах, это я – предательница?

– Ты вероломно подчинила себе Аждарху и пошла против меня. Это ли не предательство? – Вот тут-то в голосе Мансура прорезалась горечь, а Герш, который низкорослой тенью держался за его спиной, согласно кивнул. «Папенька» годами мечтал заполучить змеиного царя, а эта непокорная демоница ускользнула, только ее и видали.

– У нас больше общего, чем я ожидала, отец. Мы оба легко предаем своих родных, – согласилась я с издевкой. – Как я посмотрю, ты пал еще ниже и не нашел ничего другого, кроме как угрожать мне дорогими людьми. Где Эрдэнэ?

– Мертв, – ухмыльнувшись, ответил Мансур. – Вместе со своим подельничком.

Я приложила все силы, какие только во мне остались, чтобы не осесть на землю. Одно короткое слово «мертв» вышибло из меня весь воздух. Как? Как хитрый и изворотливый Эрдэнэ мог попасться Мансуру? Как он мог умереть?!

– Врешь. Вы не могли схватить их, – промямлила я.

Один из волхатов оттолкнулся от камня, на который опирался, и подошел ближе. Факелы осветили белесые волосы и лицо, лучившееся гордостью. Исар. Глаза первого советника сияли, как звезды в ночи. Никогда еще мне не приходилось видеть его таким наполненным силой.

Исар мерзко ухмыльнулся и сказал:

– В первую ночь мы проследили за ними, но упустили. Честно говоря, Мансур считал, что они не сунутся в Даир снова. Но я-то знаю, что вместо мозгов у Эрдэнэ цацки и побрякушки. Именно я настоял на засаде.

– Исар выпил из Эрдэнэ всю силу, до капли. Таким образом, мой второй советник на смертном одре послужил благой цели, – продолжил Мансур и едко усмехнулся.

Я задыхалась, его слова встали поперек горла. Камни кружились, как и весь мир. Я готова была рухнуть без чувств. Эрдэнэ. Милый Эрдэнэ, как же так?

– Амаль… я… – лепетала Маура, и ее слова долетали до меня, будто сквозь толщу воды. – Беги…

– Пожалуй, сегодня я посоветую тебе не слушать мать. Раньше она давала тебе дельные советы, но сейчас… Она больше нам не нужна, – процедил Мансур и влепил Мауре звонкую пощечину. Ее голова мотнулась в сторону, едва не ударившись о камень, но она осталась в сознании. Мутные глаза все равно находили меня, словно маяк.

– Зачем ты привел меня сюда? Зачем мучаешь мою мать? Чего хочешь? – процедила я, на что Мансур нехорошо усмехнулся.

– Я, как хороший отец, хочу воспитать из тебя достойную дочь, но, уж прости, трон Нарама отныне будет принадлежать мне. – Мансур расплылся в довольной ухмылке. – Ты – моя кровь, а значит, должна уважать своего отца.

– И как же ты заставишь меня уважать себя? Убьешь? Или будешь угрожать смертью Мауры? Или убьешь ее? – Я мотнула головой в сторону Лиры. – А может, уничтожишь всех нас и моих солдат в придачу? Наши смерти, вместо взятые, не стоят огромного количества жизней, которые оборвутся, если революция свершится.

– Зачем угрожать? Пойдем со мной, и ты увидишь свое наказание. Но сначала я надену на тебя кандалы.

С этими словами Мансур покровительственно кивнул Исару. Тот шагнул ко мне и протянул руку, ожидая, что я сдамся добровольно. Мне уже почти нечего было терять, кроме жизни матери. Я лягнула его в пах, отчего советник отца со стоном согнулся. Мансур церемониться не стал, и в тот же миг отвесил мне звонкую оплеуху. Мир закружился перед глазами, и мое тело вдруг сдавила бесплотная сила. Низшие демоны, послушные выжившему кадару, обвили меня змеями и давили так, словно вознамерились стереть мои кости в порошок. Оттого я не сразу ощутила, как на мои запястья нацепили тяжелые кандалы.

Кожа вспыхнула болью, соприкоснувшись с особым металлом, и демоны отступили. Мне стоило больших сил не застонать.

– Кутарашым, – выплюнула я в лицо Мансуру, на что он только усмехнулся.

– Поверь, совсем скоро ты будешь просить прощения за все, что натворила, и за это слово тоже.

Мансур поманил меня в сторону костра, горящего посреди полуразрушенного каменного круга, чиркнул ножом по пальцу и выдавил в огонь несколько капель