его совать куда не надо. Завацкий молодец — решил сыграть на чувствах падчерицы, притащил тяжёлую артиллерию! Но ошибся, у Аси давно другие приоритеты. Данилов хотел ответить, но не успел.

— Эдичка! Лисицин! Ах ты старый ловелас, — раздался с крыльца голос Татьяны. — Зачем ты, нечисть поганая, явился к нам в гости?

За её спиной стояла Валерия Павловна с Дашкой на руках, а Мишка, растолкав всех, подлетел к Асе, обнял её за ноги и замер.

— И тебе не хворать, Васильева, — не скрывая злости, сквозь зубы ответил тот. — А тебя каким ветром сюда занесло? Неужели ты, коренная москвичка, в эту дыру переехала? Отделение своё на сельский роддом променяла?

— У тебя устаревшая информация, я больше не Васильева, я Войнович! — гордо произнесла Татьяна. — Да и какая разница, где работать? Эдик, я же не теоретик, как некоторые, которым база нужна, оборудование, лаборантки, аспирантки, одним словом, свежие девочки для плотских утех и почитания невероятно раздутого эго!

— Я ведь и отомстить могу, Татьяна Николаевна, — прошипел Лисицин.

— Как? Эдичка, смотри, не лопни от важности. Что ты мне можешь сделать? Мы с тобой в разных весовых категориях, и, в отличие от тебя, я имею незапятнанную репутацию. А женщины рожают везде — и в городах, и в глубинке — так что я без работы не останусь. Ты сядь лучше, поешь, выпей, а потом вали отсюда.

— Да, Эдуард Евгеньевич, присаживайтесь, угощайтесь, — неохотно кивнула Ася. — Разделите с нами торжество. Мама, Егор Филиппович, я безумно рада, что вы разделите мою радость. — Лица матери Аси и её отчима свидетельствовали о том, что радости они совсем не испытывают. Ася же старательно не замечала их кислых мин и продолжала: — Сейчас представлю вам всю семью.

— Не ожидала я от тебя такого, после такого ты мне больше не дочь! — Марина Петровна чеканила слова. — Ты подвела нас — меня, Егора Филипповича. Тебе должно быть стыдно, не для того мы тебя растили, образование дали, вкладывались. Ты пожалеешь об этом, Ася!

— Нет, мама, это ты пожалеешь, что отказалась ради вот этих, — Ася показала на отчима и Лисицина, — от родной дочери. Но это твой выбор. Мне же остаётся его принять.

Данилов прижал Асю крепче, показывая свою поддержку.

— Ты не подтвердишь категорию, Данилов, обещаю! — рявкнул Егор Филиппович.

— Собака лает, а караван идёт, — ответил Саша. — Выход там. — Он указал на калитку. — Надеюсь, не заблудитесь.

Конечно, Ася расстроилась и даже поплакала на груди у мужа. Тяжело слышать подобные слова от матери, которую любишь, несмотря ни на что. Может быть, когда-нибудь их отношения изменятся, а может быть и нет. Никто не может предсказать будущего.

Ася с Сашей вернулись к столу, где каждый представитель их большой семьи, не скупясь, желал им счастья.

А потом вчетвером они резали свадебный торт и раздавали детям розочки из крема.

***

— Ася, можно я не буду называть тебя мамой? Ты ведь не обидишься? — спросил Гошка, пока Катя с Ваней убирали посуду, не подпустив к этому процессу никого из домочадцев.

— Конечно не обижусь, потому что я, как и ты, понимаю, что у тебя была самая лучшая мама на свете и я очень хорошо помню твоего настоящего папу.

— Данилов мне тоже стал отцом, — продолжил Гошка, — хотя я и его зову по фамилии или по имени отчеству, он смирился, я люблю его, уважаю. И ты хорошая, Ася. Но не мама. Прости.

Ася обняла мальчика, поцеловала в мокрые от слёз щёки.

— Всё у нас будет хорошо, Гоша. Вот увидишь.

Потом ей пришлось выслушать Серёжу, который обещал вернуться при первой возможности и очень переживал, и что ничего не подарил им на свадьбу.

Ася незаметно ускользнула в дом, ей требовалось немного побыть одной. Слишком много событий для одного дня. А сейчас эйфория и напряжение ушли, осталась реальность. Завтра прямо с утра уедут Олег с Таней, Серёжей и Дашенькой. Дом опустеет. У Саши в сердце снова поселится тоска. Что будет с ними? Неужели это случилось: их брак стал реальностью и теперь они будут вместе? Если бы Саша знал, как Ася его любит…

Она закрыла лицо руками.

— Ась, ты что сидишь тут одна? Пойдём за стол, мы с Ванькой к чаю накрыли. Папа там ждёт, с дядей Олегом разговаривает, сейчас тётя Таня Дашутку уложит и к нам присоединится. А вы молодцы с папой, я рада за вас, правда. В надёжные руки отдаю самого дорого мне человека. Ты береги его, ладно? — Катя подошла, села рядом и обняла Асю. — Тебе лучший в мире мужчина достался.

Ася обняла её в ответ, они прижались друг к другу и рассмеялись.

— Говоришь, к чаю всё готово? Это хорошо. А наполеон твой, Катюша, вообще шикарный.

Они вместе вышли на улицу, не стали трогать беседующих мужчин и сели за стол. Вскоре к ним присоединилась Татьяна.

Чай пили молча. Каждый думал о своём, расставаться не хотелось, но, увы, они жили слишком далеко друг от друга.

— Как же здесь тихо… — произнесла Татьяна и вдруг вскинулась. — А где Мишаня?

Все начали вертеть головами, разыскивая пропажу, но тут с крыльца раздалось:

— Смотр-р-рите, какой Миса кр-р-расивый!

Свет от фонариков, которыми старшие дети украсили двор, на крыльцо не попадал, поэтому все недоумённо смотрели на Данилова, присевшего перед сыном на корточки и громко хохотавшего. Наконец, немного успокоившись и взяв Мишку на руки, вынес его на свет.

— Сынок, ты необыкновенно красив, — сквозь смех произнёс он и поставил мелкого на стол, чтобы Мишкино нательное творчество было лучше видно.

В первый момент все потеряли дар речи, глядя на раскрашенного во все цвета радуги ребёнка. Мишка представлял собой ожившую картину безумного художника авангардиста.

— Это что?.. — только и смогла произнести Ася, с ужасом взирая на теперь уже своего сына.

— Кажется, я знаю. — Татьяна быстрее всех пришла в себя и едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. — Я тут немножко поправляла макияж, а Мишанька крутился около меня, спрашивал, зачем я на себе рисую… — Тут она не выдержала и, уткнувшись в плечо подсевшего к ней Олега, затряслась от смеха.

— И что ты ему ответила? — спросил Олег, расплываясь в улыбке.

—