он валил его на землю, вскакивал ему на спину и бил шпорами, говоря, что такие люди заслуживают порки, как животные. За все это Юге и умер в мучительных страданиях, а во время его похорон простолюдины кричали "Лай, собака!".

И именно в компании такого вздорного человека король чуть не погиб! И при этом совершил святотатство! Как бы Господь не разгневался! И какие страшные кары постигнут Францию! Народ хорошо помнил о голоде, чуме, войне… Именно эти страхи вновь пробудила страшная трагедия Бала объятых пламенем. Карл же, оправившись от "болезни Ле-Мана", спокойно пережил эту трагедию, думая лишь о том, как утешить жену и поблагодарить спасшую его юную "тетю". Он спокойно принял герцога Орлеанского, пришедшего просить у него прощения. И только на следующий день перед своими дядями он показал, что, по словам Фруассара, "все еще очень напуган", так как "не мог удержаться от фантазий при мысли об опасности, которой он подвергся", а также "негодовал" по поводу гибели своих друзей". Вопреки расхожему мнению, драма, разыгравшаяся на Балу объятых пламенем, вовсе окончательно не разрушила пошатнувшийся рассудок короля. Эмоции улеглись. Карл, как и другие, довольно быстро забыл о погибших в огне друзьях и об опасности, от которой был спасен. В марте он снова отправился в Пикардию, полный надежд на заключение мира с Англией и восстановление единства Церкви. Снова Амьен и Абвиль, английские послы и бесконечные переговоры. Прошла весна, наступил июнь, а Карл все это время был озабочен государственными делами. И тут случился новый приступ.

Глава XVIII.

Болезнь Карла VI

Король потерял рассудок. И на этот раз надолго. Приступ начался в середине июня 1393 года и продолжался до января 1394 года. Карл выздоравливал, но затем наступал рецидив. С каждой ремиссией возрождалась надежда, но мало-помалу становилось ясно, что король серьезно болен. Уже в 1396 году Монах из Сен-Дени, говорит о "привычной болезни" короля. Приступы периодически повторялись. В лучшем случае они длились несколько дней или несколько недель, в худшем — несколько месяцев. Казалось, что Карл полностью потерял рассудок. Он перестал осознавать, кто он такой, и узнавать близких ему людей. В ярости он бил посуду, ломал мебель, бегал и кричал, а затем падал и затихал. Он отказывается есть, спать и мыться. Погрузившись в себя, он потерял связь с настоящим и реальностью, не в силах рассуждать и действовать. Наконец, приступ прошел так же таинственно быстро, как и явился. Карл, словно очнувшись от кошмара, вновь обрел здравый смысл и твердость воли. Осознавая свою болезнь, Карл и после пережитого приступа помнил о своих страданиях и отчаивался, когда чувствовал приближение нового приступа.

Сомнительные диагнозы

Что же это была за странная болезнь, от которой король так страдал? Его врачи искали причину — как внутреннюю, так и внешнюю — и лекарство, но не могли понять, в чем дело, и честно в этом признавались. Но когда история стала серьезно изучаемой научной, дело Карла VI было подвергнуто анализу. Историки и врачи тщательно перебирали свидетельства современников, отбрасывая, как шелуху, комментарии и слухи, эмоциональное, религиозное и иррациональное, чтобы выявить только драгоценное ядро — факты. После того как были собраны сведения об отце и матери Карла VI, выяснилось, что алопеция и ониксис были следствием атаксоадинамической лихорадки и что болезнь, которой он страдал, была не циркулярным, как считалось ранее, а везаническим безумием… и вот вам, люди добрые, почему ваш король безумен!

Чтение всех научных трудов, посвященных болезни Карла VI, не лишено интереса. Это весьма поучительно… для истории медицины. Во времена основоположника микробиологии Луи Пастера, первое заболевание, случившееся с Карлом в Амьене, было идентифицировано как брюшной тиф, что в общем-то правдоподобно, а последующие болезни — как "инфекционное безумие". Потом стали говорить об алкогольной интоксикации, хотя в XV веке во Франции она была почти неизвестна. В то время, когда во всем винили сифилис, заметили, что Карл очень любил женщин, и заговорили о сексуальных излишествах и венерических болезнях. Конечно, сифилис был описан и признан только во времена после открытия Америки, но болезнь короля могла быть предвестником неаполитанской болезни.

В то же время — и это более серьезно — ссылались на наследственность и кровосмешение. Об этом пишет доктор Огюст Браше. В своей работе Психическая патология французских королей (Pathologie mentale des rois de France), опубликованной в 1903 году, этот ученый собрал богатейший документальный материал, который, и по сей день, остается неоценимым. Его целью было доказать, что Людовик XI был невменяем. В то время, когда психические заболевания называли "безумием", а специалистов, изучавших их, — "алиенистами", когда нельзя было быть ученым, не будучи материалистом, объяснение психических расстройств, как прошлых, так и настоящих, сводилось прежде всего к наследственности. Так же проникнутый идеей передачи пороков по наследству, как и его коллега доктор Леон Доде, которого он часто цитирует, О. Браше изучал предков Карла VI, отмечая в нисходящем порядке наследственность Валуа и Бурбонов: пороки, таланты, характеры и болезни. Психика, телосложение, интеллект, моральные качества — все, по его мнению, передается по прямой или побочной линии. В результате получилась галерея совершенно зловещих портретов. Трусы, лунатики, склонные к "репродуктивным излишествам", страдающие подагрой, апоплексией, меланхолией, везиканты, лимфатики, сердечные больные, ипохондрики, артритики — таковы были Валуа и их предки. С содроганием задумываешься, как эти "сорок королей" смогли "за тысячу лет построить Францию".

Таким образом, Карл VI являлся "сыном дважды сумасшедших". Его болезнь была "инфекционным безумием переданным по наследству (везикулярной по материнской линии и артритической по отцовской)". Не все в книге О. Браше так устарело, как эти императивные выводы. Безусловно, важно отметить приступ психического расстройства, поразивший Жанну Бурбонскую, мать Карла VI. С другой стороны, нельзя утверждать, что в семье Бурбонов безумие передавалось по наследству, лишь на том основании, что родоначальник династии (Роберт, граф Клермонский), получив булавой по голове во время рыцарского турнира потерял рассудок, или что другой в старости и после нескольких приступов был немного не в себе.

С другой стороны, и теория кровосмешения совершенно неприемлема. Действительно, Людовик IX и Маргарита Прованская были предками Карла трижды, а Филипп III и Изабелла Арагонская — дважды. Браше также упоминает Анри V Люксембурга и Бодуэна д'Авена, которые появляются в предках дважды — в пятом поколении с одной стороны и в шестом с другой… Даже если принять принципы медицины 1900 года, таких дальних родственников недостаточно, чтобы увеличить риск передачи патологического признака. Браше следовало бы провести тщательное исследование "корней" Карла VI. Составить таблицу предков Карла VI вплоть до пятого поколения — дело нехитрое. Теоретическое число предков, которое можно подсчитать в этом случае, составляет 62 человека. Реальное число, если исключить тех, кто появляется в родословной несколько раз, составляет для Карла VI 55 человек. Таким образом, соотношение одного и другого, "полнота" предков, 55/62 свидетельствует лишь о небольшой степени кровосмешения.

Если