Он смотрел мне в глаза, прямо и упрямо, и пальцы его впивались в мои плечи до судороги, до лёгкой боли.

Я и не ожидала, что он поймёт.

Я бы сама не поняла.

– Либо ты уходишь, а нам остаётся только память, – наконец подала голос Рок, – либо не остаётся даже её?

– Да.

Баньши всё-таки поднесла сигарету к губам. Усмехнулась – усмешка вышла кривой и острой, как осколок стекла.

– Куда не кинь, всюду клин. – Она резко выдохнула, и дым на миг окутал её лицо туманной вуалью. – Знаешь, Лайз… Иногда меня просто бесит, что ты такая хорошая девочка. Понимаю твоё желание спасти невинных, но, откровенно говоря, я бы в такой ситуации думала в первую очередь о брате, а не о каких-то чужих дядьках в форме стражей. И даже не о подруге.

– Эш в любом случае останется один. – Горло сжало болезненной судорогой. – Если бы можно было… маму…

– Ты правда думаешь, что мы с Питером бросим его на произвол судьбы? После всего, через что мы вместе прошли? – Баньши укоризненно качнула сигарету в пальцах. – Мне не нравится этот расклад. Очень. Я не хочу, чтобы ты уходила. Мне не по душе всё то, что мы оставили позади. Но я не согласна расстаться с воспоминаниями ни о тебе, ни о том, что было. Если уж мы не имеем права сохранить тебя живую, позволь хранить хотя бы память о тебе. Помнишь, что я говорила про истории о путешествиях во времени? – Рок снова затянулась, наполняя кухню вишнёвым дымком, пока мне хотелось истерично расхохотаться от осознания, насколько баньши сейчас близка к истине – и как, должно быть, хохотала бы, если б только я могла рассказать ей всё. – Несмотря на то что дерьма в моей жизни с момента нашего знакомства тоже было немало, про такие дни обычно говорят «незабываемые». Если ты умрёшь и мы всё забудем, твой брат действительно останется один. Но если ты уйдёшь на Эмайн, клянусь: я буду заботиться об Эше так же, как это бы делала ты. Всё время, пока он будет в этом нуждаться. Уверена, он вполне и без меня проживёт, но… привязалась я к этому паршивцу, чего уж там.

Я посмотрела в глаза Эша, всё ещё молчавшего; в синюю воду, чуть подёрнутую льдом.

– Я согласен. С Рок, – тихо вымолвил брат. – Я… не хочу, чтобы ты умирала. Даже если мы никогда не увидимся.

Горло сдавило так, что стало трудно дышать.

Нет, не плакать. Не плакать.

Ему и так тяжело.

– Двое за, – Рок констатировала это так невозмутимо, будто мы голосовали, что приготовить на ужин. – Питер?

Тот сидел, сжав губы, с желваками на скулах. Не отпуская мои плечи, не сводя взгляда с моего лица.

Резко, безнадёжно опустил темнокудрую голову.

– Будь он проклят, этот сид. – В хриплом шёпоте было ещё больше отчаяния, чем в жесте до этого. – Там о тебе кто-нибудь позаботится?

Я выдавила из себя что-то, отдалённо напоминающее «да».

– Значит, до конца жизни смогу тешиться надеждой, что тебе хорошо. – Питер разжал руки, отпустив меня. – Я не хочу тебя забывать. Ни одной секунды, проведённой с тобой. Если я буду знать, что где-то там, пусть и не со мной, ты живёшь, и живёшь счастливо… Мне этого достаточно. Раз уж большего не дано. – Он отвернулся к двери, так, чтобы я не видела его лица. – Если малыш не против моего общества, я позабочусь о нём вместе с Рок. Постараюсь заменить тебя, насколько смогу.

Вот и всё.

Я сглотнула, надеясь убрать из горла ком, мешавший сказать то, что оставалось сказать.

Я не знала, какой вердикт принёс бы мне больший душевный покой. Умирать мне не хотелось, но я понимала: смерть будет легче той жизни, которая отныне мне оставалась. И тем не менее не принять их решение, их доводы я не могла.

Ради Эша.

– Тогда я еду в Фарге. Сегодня же. Одна.

Рок лишь вопросительно изогнула бровь.

– Теперь, когда я знаю, в чём дело… Больше я не хочу рисковать вашими жизнями. Отсюда до Фарге рукой подать. И… раз уж мы решили, что я ухожу… Я больше не поставлю тебя под удар. – Кончиками пальцев я едва ощутимо коснулась кудряшек Эша. – Иначе всё станет бессмысленным.

– Одну я тебя никуда не отпущу, – процедил брат, неотрывно глядя на меня.

– Эш, новая встреча с тварью может стать для любого из нас последней. Если с тобой что-то случится…

– Я понимаю риск. И не стану подставляться. Иначе ты осуществишь свой самоотверженный план с великой жертвой во имя общего блага, знаю, – неожиданно согласился брат, хотя резкий тон больше подошёл бы возражению. – Мы с Рок вернёмся в Мойлейц. К страже, которая с нетерпением ждёт наших объяснений. Но я так понимаю, что до Эмайна ты будешь добираться морем, а одна ты даже лодку не сможешь купить, не пообщавшись с потенциальными одержимыми. И я сомневаюсь, что в таком состоянии ты благополучно доберёшься до Фарге. Ты и в лучшие дни водишь не слишком аккуратно. – Эш смотрел на меня в упор, неуклонно и непреклонно. – С тобой поедет Питер. Купит лодку. Защитит тебя, если что. Поможет тебе доплыть до Эмайна. Потом просто вернёт мне мобиль.

– Согласен, – сказал Питер. – Я тебя одну тоже никуда не отпущу.

Возразить было нечего. Да и не особо хотелось.

Кивнув, я проследила, как Рок лезет смотреть расписание междугородних автобусов, а брат встаёт, распрямляя худощавое тело резко, точно складную линейку, и выходит из кухни, чтобы собрать вещи. Снова вспомнила слова Донна – о том, что Питеру отведена столь важная роль в моей истории, что она защищала его от одержимости. Это и есть его роль? Послужить моим личным Хароном, перевозчиком на ту сторону?.. И даже задумываться не буду, что за важную роль Питеру отвели в истории Харлера, если моему брату суждено было стать кровавым тираном.

Вот иронично, если это роль убийцы тирана…

Эша не было так долго, что в конце концов я забеспокоилась и поднялась на второй этаж следом за ним: едва ли ему требовалось упаковывать что-то помимо зубной щётки и пары других мелочей. И лишь переступив порог отведённой ему комнаты, где с полки над кроватью на меня взирали лупоглазые котята, пестревшие на донышках фарфоровых блюдец, поняла, что вынудило его замешкаться.

Брат сидел на кровати, поджав одну ногу под себя, уставившись на потрёпанные жёлтые страницы книги, которую держал в руках. С которой за жизнь я видела его так часто.

– Забавно, – проговорил брат, не отрывая взгляда от строк, написанных от руки аккуратным каллиграфическим почерком. – Я привык верить ему, но даже он мне лгал.

Я подошла ближе, молча глядя на потрёпанную кожаную обложку, обрамлявшую записи нашего славного предка.

Эта книга была единственным наследием первого лорда Форбидена, которое нам осталось. Инквизитор Гэбриэл Форбиден так и не успел дописать свои мемуары – погиб прежде, чем поставил финальную точку, – но записи, впоследствии озаглавленные «Кодексом Форбидена», сперва сделались настольной книгой каждого Инквизитора, а потом легли в основу нашумевшего сериала. Однако прежде чем воплотиться на экране, стали любимой книгой маленького Эша.