С каждым переходом он понимал все больше. Он лучше понимал себя.

Все эти образы представляли собой в совокупности Козимо Ги во времени. Не в последовательном, хронологическом времени, которое мы проживаем каждый день, а во времени вообще, в его полноте и целостности, в его неделимости. В бесконечном времени, которое учитывало не какие-то наши выборы в одной жизни, а все возможные выборы и все возможные жизни. Это не вечность, открываемая нами с течением времени, а сумма всех событий. Время, неожиданно целостное и сжатое в точку. Козимо видел, какие выборы он сделал в течение своей жизни и какие не сделал в этой же жизни. Вон там, направо, стоял Козимо, который решил выбрать опасный путь, а тот Козимо, слева, предпочел оставаться благоразумным, и последствием такого решения была другая жизнь. То, что не было сделано в жизни одним Козимо, выполнил другой Козимо. Но все время это был он сам. Все время Козимо. Все время Анкс. То есть существовал не единственный мир, а бесконечное множество параллельных миров, бесконечное множество измерений, где они тоже существовали и были использованы все возможности выбора. И в этом Всем не было никакого различия между событиями в их повторяемости, была одновременность действий. Все совпадало. Не было больше ни прошлого, ни будущего.

Козимо Ги видел, как он пересекает Запад с девятью рыцарями, преодолевая просторы галактики на космическом корабле; но он также видел, как он подходит пешком к Иерусалиму, отправившись из Труа как средневековый паломник; он также шел по бесконечному множеству других путей, побуждаемый бесконечным множеством других причин. Но в каждом воплощении Козимо помнил только об одном путешествии, об одном паломничестве, об одном-единственном своем существовании.

В сиянии Столпа Козимо и Анкс поняли, что время, как его воспринимают в их мире, руководствуясь здравым смыслом в обычном понимании, действует в рамках физического закона, который удерживает от открытия других реальностей, управляя человеческим разумом подобно тому, как сила гравитации управляет движением планет.

Они поняли феноменальное значение Столпа!

Он не только позволял вопреки законам перемещаться во времени и пространстве — что наделяло его владельца непререкаемой властью в каждой жизни — он также, что было самым важным, позволял менять правила. Менять правила! Нарушать ходы, которые Слепой стремился защитить. Создать новый универсум, опрокинуть все данные, созданные до этого момента, в пустоту, оставленную Богом. Изменить ход времени и дать возможность людям возвращаться в прошлое! Создать новые законы природы! Возможности были безграничными. Столп превращал человека в Бога.

Открывая для себя, что значит эта власть, Козимо натолкнулся на парадоксы, возникающие между понятием «классического» времени и времени Столпа: он совершил путешествие в другое свое существование, в котором он разыскал Ролана в таверне и взял у него ящик со сферами, необходимыми для того, чтобы это путешествие стало возможным! Полученный дар позволял ему даже наблюдать за своими жизнями со стороны, не участвуя в них. Он исследовал время и даже оказался в эпохе великого царя Соломона — последнего человека, видевшего радужное сияние Столпа. Этот правитель не злоупотребил данной ему властью, совершенным им чудом было объединение сия Добра и Зла для возведения храма в честь «отсутствующего» Бога. Козимо Также видел, как он построил изумрудный саркофаг. Обладающий несравненной мудростью, Соломон изобрел систему защиты, предусматривающую присутствие двух человек как необходимое условие для извлечения сокровища. Два человека во всем мире, два человека получают одинаковые неограниченные возможности. Если Столп попадает в плохие руки, оба человека, стремящиеся завладеть им, не получают желаемого.

Козимо покинул эпоху Соломона, чтобы найти другие варианты окончания его приключений: он увидел один из ужасных финалов, где Человек без рук и лица находит Столп раньше Анкс и Козимо!

Словно во сне он видел, как Человек в сопровождении Нищего при Гробе Господнем извлек Столп из саркофага. Но как только они вошли в переливающийся свет, Человек почувствовал угрозу со стороны своего сильного соперника и попытался его убить. У Нищего были такие же способности, и он отражал все удары. Они боролись, как боги, разрушая законы мироздания, чтобы создать средство, с помощью которого можно было победить противника. Никто не хотел уступать, в результате тотального уничтожения вся пустота исчезла и перешла к Богу. Конец света. Конец Всего.

Козимо вскоре нашел другую развязку: там, где Христова Милиция победила Человека и пришла к Столпу раньше. Карл де Рюи и Жан дю Гран-Селье были посланы к саркофагу: заслугой одного был дар общаться с духами, другого — умение обращаться со сферами. Но все развивалось по той же схеме: как только они узнали, какими силами наделены, два рыцаря отказались доставить Столл Хьюгу де Шампаню, как это было оговорено, и начали бороться друг с другом до взаимного уничтожения.

Козимо задумался, почему все же не было апокалипсиса.

Он услышал мягкий голос Анкс:

— Потому что мы этому помешали.

По совету девочки они решили сделать так, чтобы эти четыре фигуры исчезли из времени. Чтобы они «умерли» — в том смысле, как это объяснил слепой Клинамен. Столп давал им власть вычеркнуть их из истории и стереть из памяти всех поколений. Человек без рук и лица никогда не принимал участия в восстании мусульман в Святой земле, а дю Гран-Селье и де Рюи никогда не были среди девяти первых рыцарей, которые впоследствии стали называться тамплиерами, рыцарями-храмовниками*. Альп Малекорн никогда не существовал. Никакой историк никогда не смог бы наткнуться на их имена.

Анкс тоже посетила все свои жизни. Она проследила причинно-следственные связи, пронаблюдала за бесконечностью сходств и бесконечностью различий своих существований. Интереснее всего было увидеть свои различные воплощения. Она даже обнаружила свои воплощения, в которых она никогда не попадала в Зал Столпа! Меньше чем за долю секунды она вобрала в себя целые жизни, она больше не была связана правилами, позволяющими все совершать только последовательно, о чем говорил ей Флодоар; она чувствовала себя над «кругом знания», которое он ей передал в Константинополе. Она жила жизнью всех Анкс Коламбан, и она была ими одновременно.

И вот здесь проявилась АНОМАЛИЯ.

В бесконечности бесконечного воплощения их душ Анкс и Козимо всегда встречались.

Не было такой жизни, в которой бы они не нашли друг друга.

Все приводило к тому, что их пути сходились.

Вскоре они уже обозревали не жизни разных «Анкс» и жизни разных «Козимо», а ИХ ОБЩИЕ ЖИЗНИ.

Бесконечность их поступков сошла на нет, смысл и ценность были только в осуществлении этого вечного проекта: их воссоединении.

Они находили друг друга в каждом своем воплощении, невинные и ничего не помнящие, как новорожденные, чтобы заново научиться находить и узнавать друг друга.