– Повторяй за мной, Янина. – Артур смотрел ей в глаза, чтоб не пропустить момент, если что-то пойдет не так. – Отец Небесный, освободи меня от последствий грехов моих. Освободи меня от всякого проклятия. Войди в мое сердце и живи там. Я прощаю всех людей, причинивших мне вред или плохо поступивших со мною, так как я хочу, чтобы и Бог простил меня. Я верю в свое освобождение и исцеление через Тебя, Господи. Я прославляю Тебя и воздаю всю хвалу и честь Тебе, Святому Богу!

Она повторяла молитву, сначала механически, не вдумываясь, но, когда произнесла «освободи меня от всякого проклятия», начала осознавать смысл, в хриплом от слез голосе появились интонации. Софор прошипел что-то невнятное и убрался из спальни. Как большинству вампиров, ему неприятно было упоминание Господа, а о спасении в стае Бьорна никто пока не помышлял.

– Теперь я христианка? – спросила Янина, когда молитва закончилась.

Так можно было спросить про заразную болезнь, ставшую единственным спасением от смерти.

– Не так просто стать христианином. Просто молись хоть иногда, больше тебя ничего не защитит.

– Мой муж… он был заколдован? Ты его… – Она сглотнула и так и не смогла сказать «убил».

– Это был фейри, – сказал Артур, – я не убиваю людей, никто из христиан не убивает.

– Но дом защищен…

– Дом теперь защищает молитва, об этом и речь.

– Мне надо повторять эти слова и тогда фейри не смогут прийти?

– Эти или другие, молитв много, главное молиться от сердца. В Толэ есть храм, если что. Где дети?

– В школе. – Она моргнула и стиснула пальцами одеяло, поняла или вспомнила, кто он и зачем приехал. – Ты хочешь их забрать?

– Я их заберу.

– Нет, – светлые глаза снова стремительно наполнялись слезами, – нет, пожалуйста! Это же мои дети! Они же мои!

Артур вышел из спальни. Нужно было выяснить, что происходит в остальных семьях. Хорошо, если фейри явился только сюда, тогда можно будет увезти эту женщину к кому-нибудь из подруг. Они наверняка все между собой дружны, раз мужья вместе взялись за торговлю людьми. На такие дела случайных знакомых не зовут.

Софор ожидал в парадном, курил. Увидев Артура, он нервно оскалился:

– Ты светишься, ты сам как дух.

Но этим недовольство и ограничилось. Если у Софора и болела голова от молитвы, то не настолько, чтоб держаться от Артура подальше.

– Во всех четырех домах духи были, – доложил он, выкинув сигарету, – двоих парни застали и убили, двое ушли. Люди не выполнили обещание, не отдали христиан, вот защита и перестала работать. Суки жадные… всех подставили, кто в домах живет. Если б не мы, духи не ушли бы, не заколдовав всех живых. А вместо баб там кролики, и хрен знает, что с ними делать. – Софор встретил вопросительный взгляд и объяснил: – Кролики. Такие… мохнатые. У них уши еще.

– Большие?

– Уши?

Артур вдохнул, выдохнул, отметил, что табак у упыря еще тот горлодер, и спросил снова:

– Кролики большие? В человеческий рост? Или обычные?

– А. Нормальные. Бегают. Обои грызут.

Последнее, наверное, доказывало нормальность кроликов. С упырями не всегда было легко найти общий язык. С людьми, впрочем, тоже.

– Поехали, – сказал Артур и пошел вниз.

Кролики, точнее, крольчихи, были нормальными, только декоративными. Маленькие, мохнатые, таких держат в домах вместо кошек. На каждую был надет ошейник с бубенчиком, а в ошейник вложена записка. Текст и почерк разнились, но смысл сводился к одному: крольчиха – подарок от мамы, а мама уехала по делам, но скоро вернется. Не надо было хорошо знать фейри, чтоб понимать, кто вернется, кого дети должны впустить в дома под видом родных матерей.

К счастью, уроки в школах еще не закончились.

Артур молился, снимал чары и, как мог, приводил перепуганных женщин в чувство. Все четверо приняли фейри за своих мужей, все четверо спрашивали о мужьях в первую очередь. Страшно думать, что любимый человек заколдован, радостно должно быть, когда узнаешь, что это не так, но эти женщины не испытывали радости, выяснив, что их супруги в плену у вампиров. Песков боялись больше, чем любого колдовства фейри.

Зато страх за мужей мешал им думать о своих несчастьях и сходить с ума от пережитого ужаса.

Всех их собрали вместе в доме на две квартиры, принадлежащем двум из пяти семей, и только тогда они вспомнили о детях. Янина напомнила. Ее привезли рыдающую в голос, растрепанную и почти невменяемую. Она даже не переоделась, так и была в разодранных по швам джинсах и блузке. И повторяла: «Деточки мои, мои деточки…» так душераздирающе, что и остальные четверо женщин вспомнили про детей.

Что ж, когда-то ведь надо.

Софор и двое его бойцов остались присматривать за домом, пока не вернутся мужья, главы семей. Дальше обеспечением безопасности жителей должны были заняться городские власти.

Артур куда больше полагался на силу молитв, верил в то, что Господь защитит пятерых своих дочерей, ведь Он хочет спасти их так сильно, что отнял у них детей ради того, чтоб они задумались о своей жизни. Ему самому предстояла рутинная работа: объяснить Бьорну, что людей надо отпустить, убедить школьную администрацию в том, что он имеет право забрать нескольких младшеклассников, а потом вывезти детей на Трассу. Оттуда через ангу – в Тагар, в монастырь. А потом, уже без детей, обратно в Толэ – забрать Марийку, Демона и Себесту.

Главное, не пускать Марийку за руль. Ох, вот это и правда испытание… Артур никогда не верил в сказки о том, что беременность смягчает женский нрав, уж о чем о чем, а о гормонах Альберт ему рассказывал. Особенно много Альберт рассказывал о гормонах после того, как стал встречаться с Маришкой. Но кто бы рассказал, какое отношение гормоны имеют к характеру мертвых женщин? А ведь, судя по Марийке, имеют самое непосредственное.

Чтобы рассказать о своем сновидении, нужно проснуться.

Сенека

«Циера Винсик, Иртарум, Кеффа. Получил от Артура Северного три сута авансом и двадцать семь по выполнении работы. Копия договора прилагается. Аурелий Барбер, Рилус, Оорог. Получил от Артура Северного три сута авансом и двадцать семь по выполнении работы. Копия договора прилагается. Силас Вэллс, Элуркар, Кеффа. Получил от Артура Северного три сута авансом и двадцать семь по выполнении работы. Копия договора прилагается…

Итого, за провокацию нападений на христиан семей, имеющих малолетних детей, уплачено сто двадцать саолов. Других доказательств, кроме договоров с подписью Артура Северного, я вам не предоставлю из соображений собственной безопасности, но и этого вам должно быть достаточно. Не отвечайте на этот адрес, он будет удален сразу после отправки письма».

Это видение преследовало Амана, назойливое, неотступное. Видения становились такими только тогда, когда о них нужно было кому-нибудь рассказать. Но Аман не мог рассказывать. Его не понимали. Все, что для него было ясно и четко, другим казалось бредом сумасшедшего. Аман знал, что он не сумасшедший, но другие не знали.