— Рахмани, держись! — прорубая себе дорогу топором, на помощь к парсу спешил сам конунг с ближней дружиной.

Потеряв еще одного товарища, уцелевшие рыцари Плаща сменили тактику. Они продвигались вверх по склону мелкими перебежками, выставив впереди себя щиты.

— Капитан, ложись! — рыцари укрыли Рахмани щитом.

С бархатного неба на него летел маленький человек.

Он скалился, как разъяренный бабуин, занося для удара сразу два меча.

Рыцари выставили щиты, но… никого снова не поймали. Человек буквально растворился в воздухе, завернувшись в плащ. Песчинкой спустя он возник в десятке шагов выше по дорожке, сделал сальто и одновременно метнул ножи.

Еще один рыцарь упал на руки Саади. Рукоять ножа торчала в прорези шлема. Однако храмовый стражник не успел скрыться, его надвое разрубил топором Горелая борода.

— Все ко мне! — прокричал Саади. — Нюхач ведет нас! Все ко мне!

— Капитан, береги задницу!

Еще двое черных призраков выпрыгнули из мрака, точно ими выстрелила катапульта. Один сразу напоролся на два выставленных рыцарских меча, зато другой взмахнул плащом и пропал.

— Где он? Куда спряталась эта паршивая обезьяна?!

За миг до того, как «паршивая обезьяна» перерезала горло сразу двоим рыцарям, Саади ощутил позади себя легкое дуновение ветра. Черный стражник вертелся, как веретено, заносил уже клинки, но брат-огонь оказался быстрее.

Струя пламени раскалила добела лезвия в руках стражника, с его ладоней моментально сползла кожа, вспыхнули одежда и волосы. Однако он кинулся на врагов с голыми руками и снова обманул всех. Совершив переворот в воздухе, выбросил вперед тонкие ноги, целя носками сапог в лица…

Огненный шар отшвырнул кривоногого стражника в заросли горящего шиповника. Там он и повис вверх ногами, со сломанной шеей.

— Вот дьявол, ты видел? У него были ножи в сапогах…

— Он мне ногу проткнул!

Рахмани уже видел, как слева и справа, привычно смыкая клещи, наступают отряды Башни и Железного лба. Несколько песчинок норвегам позволяли спокойно бежать рысью, затем с неба в самую сердцевину строя ввинтились три черных плаща. Норвеги дрались, как черти, но их испытанные в сотнях схваток топоры не поспевали за гибкими лезвиями.

— Вверх, вперед! — Саади упорно пробивался к цели.

— Не подпускайте их, не подпускайте на длину меча!

— Волчий Хвост, они ползут по дну ручья!

— Колите их в воде!

Его личная стража сомкнулась, наконец, с поредевшим отрядом Горелого. Громадный ярл был ранен четырежды, но демонстративно не перевязывал ран. Возле двери нужной пагоды на него накинулись четверо. Двоих Рахмани успел подпалить, маленькие люди с визгом катались по дорожкам, пытаясь сбить огонь. Норвеги с рычанием добивали раненых.

Канониры драккара в четвертый раз дали залп. Роща за пагодами превратилась в гудящую стену огня. В декоративных прудах вскипала вода, в ней заживо варились карпы. Норвеги за бороды тащили двоих дряхлых жрецов. Четвертая пагода встретила Саади тишиной. Рыцари Плаща, по указанию нюхача, вскрыли пол под алтарем. За поваленными статуями нашли еще двоих жрецов и тут же зарубили.

— Живые камни в красном сундуке, — сообщил нюхач.

Помимо трех живых камней Рахмани прихватил еще два сундука и мешок, набитый чем-то тяжелым. При свете факелов подчиненные конунга дышали, как загнанные кони. Они озирались на каждый шорох, слишком многих братьев потеряла дружина.

— Нам лучше удалиться, — объявил нюхач. — Сюда спешат крестьяне и не меньше сотни солдат с ружьями…

— Рахмани, неужели мы не заберем наших убитых? — Волчий Хвост нес на руках одного из своих бойцов. У того при каждом всхлипе под кожаной рубахой проглядывали ребра. Вражеский меч вскрыл ему грудь.

— Забирайте всех, — кивнул Саади. — Сколько людей мы потеряли?

— Мы потеряли лучших, — произнес привычную формулу конунг.

…Драккар торопился на север. Страна Бамбука осталась далеко позади, иногда слева по борту виднелись далекие костры уссурийских айнов. На небе, как и тысячи лет назад, Желтая Лисица гналась за Мышатами, а Колесница вечно не поспевала за Трубадуром, только в этих широтах привычные созвездия развернулись иначе. Рахмани стоял на корме и задумчиво следил за стаями веселых дельфинов. Они резвились в лунном свете, то догоняя летящий драккар, то теряясь в серебряных блестках.

Трехбородому бесу оставалось тяжело работать пару недель. Вполне достаточно, чтобы вернуть наемную дружину в их родные воды, а самому прыгнуть в тайный Янтарный канал, спрятанный среди плавучих льдов, и навсегда захлопнуть его за собой. Затем предстоит последний бросок по суше, через соленые озера и мелкие реки, к Понтийскому морю, а дальше — вольготный каботаж до гордого Дамаска, где верные люди перегрузят ценности на дромадеров и поведут караваны золота в Исфахан…

К сожалению, молодой охотник не смел доверить ценности чужим Янтарным каналам. Он предпочитал долгий, неудобный путь по суше, сквозь кордоны враждебных племен, над бурлящими реками и солеными степями. Потому что на выходе из канала, в славном Джелильбаде или даже Исфахане, янычары султана Омара могли отнять все…

Но вначале предстояло исполнить долг перед Слепыми старцами. В глубине трюма, в тайнике, надежно завернутые в просмоленный холст, дремали живые Камни пути. Рахмани вглядывался в сиреневый лик Гневливой луны и перебирал четки. Он считал, сколько кувшинов песка осталось до встречи с гонцом. Гонец ждал на пустынном острове, с двумя свежими летучими ящерами, и каждый вечер, стоило Мышатам показать любопытные носы над горизонтом, вылетал встречать драккар. Гонец ждал своего собрата Рахмани, чтобы забрать его и хрупкие Камни и нырнуть с ними в тайный канал, годный лишь для одного человека в сутки. Рахмани пробил этот канал прямо в Исфахан, в дуккан своего троюродного брата.

Если не вмешается враждебное провидение, ничто не помешает Слепым старцам получить из его рук сокровище, равному которого нет на всей тверди. Если не вмешаются коварные асуры тьмы, ничто не помешает мудрому Учителю вызвать священный шестнадцатый огонь и пробить канал на запретную…

— Отчего ты грустен, мой друг? — конунг Волчий Хвост дохнул на парса перебродившей брагой. — Все сложилось, как ты мечтал! Ты получил живые Камни пути, мы захватили для тебя чудесные машины, мы возвращаемся сытые и довольные…

— Разве не видишь, он тоскует из-за девки! — загоготал Горелая Борода. Предводитель наемников ухитрился повесить на свою толстую шею сразу четыре женские цепи с украшениями, а на голову нацепил корону неизвестного царя, отобранную у Нгао.

— Плыви с нами, друг огня, — предложил Волчий Хвост. — Мы отправимся к лучшим прованским девкам, там ты быстро позабудешь свою ведьму! Разве можно тосковать из-за бабы?!

— Ты полагаешь, мой друг, что наши встречи случайны? — улыбнулся Рахмани. — Или ты полагаешь, что достаточно обнять сотню женщин, чтобы убить в себе запах одной?